– Пропала, – невнятно согласился, – люди иногда пропадают, это да. Одних забирает земля, других забирает нож. А есть те, кого съедает дом.
– Дом?
Тут же дурачок поднялся и дернул головой куда-то неопределенно назад.
Шиповски обернулся. Там высилось несколько хрущевок. Желтые глаза окон хаотично разбросались по его боковине. Первые этажи спрятались за листвой. У ближайшего подъезда замороченные чуваки курили и решали серьезные вопросы.
– Ты не представляешь, как прав.
– Это да, – гордо закивал дурачок, – человека съедает дом. Дом без окон, без крыши. Съедает дверью.
Шиповски еще раз обернулся. Между хрущевками была площадка с вытоптанной и замусоренной травой. Ближе к гостинице примостилась будочка на колесах, торговавшая бургерами и шаурмой.
– А, ты о той собачатине. Закрыто. Но и жратва там подозрительная, я тебе скажу. Правда, я бы не отказался от минимального бутера с колбасой.
– Дом другой, – настойчивей продолжал дурачок, – человека съедает дом, это да. Дом без окон, без крыши. Съедает дверью, это да. Дом ночной, иногда есть, иногда нет. Иногда тут, иногда там.
Шиповски рассеянно кивал и приложился к фляге.
Есть люди, которые удивляют, есть люди, которые удивляются, а есть люди, которые просто устали. От того и другого.
В желудке загнездилось тепло. Мир мутнел, но становился теплей и дружественней. И очень сильно захотелось закрыться музыкой.
Дурачок стоял рядом и, как голодный шакал, вгрызался в остатки рожка. Хоть бы пальцы себе не отгрыз, подумал Шиповски. Пацаненок без будущего и без надежд. Наивный биомусор, отбивающий свой срок в этой упаднической клоаке.
– Ладно, братан. Тебе, похоже, нельзя надолго отвлекаться от кубика. Подскажи, где здесь клуб «Самосвал».
Конец ознакомительного фрагмента.