Однако, этого не происходило. Напротив, лес становился гуще,
вплотную подступая к дороге. Да и сама дорога из проселочной
превратилась в едва заметные колеи. Яна ездила к тетке каждый
месяц, и по пути знала каждое дерево. Те, что смыкали над ней свои
кроны сейчас, были точно незнакомы. Как и тропа, в которую в конце
концов превратилась дорога.
Она заблудилась. Должно быть, задумавшись, незаметно сошла с
дороги на какое-то левое ответвление. Иного объяснения тому, что
Яна стояла теперь в густом буреломе, каких сроду не могло
произрастать в их степях, и где не проехал бы не то, что автобус,
но и даже велосипедист, быть не могло.
Выругавшись, девушка повернула обратно. Яна уже успела устать,
но теперь из-за потерянного времени идти пришлось еще быстрее.
Радовало, что собираясь за город, она оделась соответственно – в
то, что было не особо жалко. Видавшая виды куртка, камуфляжные
штаны и удобные ботинки на толстой подошве оставались еще с тех
времен, когда отец таскал ее на охоту. Уже потом Яна приспособила
практичный камуфляж для загородных поездок.
Постепенно тропа снова разошлась до привычной проселочной
ширины. Приунывшая было девушка приободрилась. Она даже ускорила
шаг, предвкушая скорое возвращение на правильный путь. В
приободренном настроении, Яна прошагала еще пару десятков метров,
ожидая, что вот-вот из-за поворота покажется основная, наезженная
дорога. А, если особенно повезет – и какой-нибудь движущийся,
исправный транспорт…
Чувство опасности пришло мгновенно.
Яна замерла, стиснув пальцы на подобранной палке.
Предупреждающая тревога стучала в висках, поднимая откуда-то
изнутри волну мутного страха. Как и всегда в таких случаях, девушка
не была в курсе, в чем тут дело. Единственное, что она могла знать
точно – за поворотом что-то было. Что-то такое, чего по идее лучше
избежать.
Избежать – значит, вернуться в те же заросли, из которых она
только что вышла. Или – идти напролом через лес, с треском и
хрустом, которые наверняка будут разноситься далеко вокруг.
Поколебавшись какое-то время, она решилась. Еще раз беззвучно
помянув чью-то мать, Яна двинулась вперед, осторожно выступая из-за
желтеющей листвы и веток, за которыми виднелся выход на знакомую
проселочную дорогу.
Источник звука она увидела сразу.
Прямо посреди дороги крупная, большеголовая собака пожирала
другую. До слуха девушки донеслись сопение и чавканье, перемежаемое
негромким утробным урчанием. Собака была самой здоровой из тех, что
доводилось видеть раньше, не исключая даже сенбернаров. И самой
уродливой. Яна успела рассмотреть огромную широкую челюсть, узкий
лоб и раздутый кожистый затылок, когда пес поднял измазанную кровью
морду. На незваную гостью взглянули мутные темные глаза.