Девушка повернула назад. Вопреки опасениям, непонятный хвойный
лес отпустил ее легко. Скоро она вновь шагала по знакомой
проселочной дороге, отгоняя от себя нехорошие мысли о
пространственно-временных континуумах, которые упорно лезли в
голову в результате просмотров огромного числа ужастиков. Проходя
мимо кустов, где она спрятала тушу собаки, Яна не удержалась и
проверила – мертвая зверюга оставалась на месте, и воздухе не
растворилась. Задранная ею псина тоже лежала там же, где и раньше.
По падали ползали сонные осенние мухи.
Несмотря на то, что за сегодня она уже смертельно устала,
набоялась и вымоталась, Яна ускорила шаг. Происходящее чем дальше,
тем нравилось ей все меньше. Чувство опасности, сгинувшее было
после победы над собакой, возвращалось. Она привыкла доверять
своему чутью, которое не раз выручало и помогало ей в работе.
Сейчас чутье вопило о том, что с дороги нужно уходить – и как можно
дальше.
Но откуда именно исходила опасность, понять было сложно. Если
верить пульсировавшему в неясной тревоге рассудку – угроза
исходила уже повсюду.
Дорога к ближайшим наспунктам по какой-то причине оказалась
перекрыта невесть откуда взявшейся тайгой. В окрестностях рыскал
неизвестный биологии хищник, а до города оставалось около двухсот
километров. Единственно разумным среди всего этого сумасшедшего
бардака казалось вернуться к пассажирам автобуса и вместе с ними
пытаться добраться до города, любого доступного населенного пункта
или хотя бы поста ГАИ.
Это Яна и делала.
Мысли о том, что из-за той же аномальщины, дорога в город тоже
может оказаться недоступной, девушка старательно отгоняла.
Впрочем, уже очень скоро ей представилась возможность убедиться,
что полного объема проблемы она себе не представляла и близко.
Жидкий перелесок кончился. Яна, которая последний километр
вышагивала, превозмогая свинцовую тяжесть в ногах, при виде
открывшейся перед ней картины встала как вкопанная. Замерев с
выпученными глазами, она не сразу нашла в себе силы, чтобы
шелохнуться или хотя бы сделать вдох.
Автобус, который она запомнила стоящим на обочине на фоне
засеянного поля, теперь валялся на боку в смятых и выдернутых с
корнем подсолнухах. Обшивка выглядела так, как будто только что
пережила нападение озверелых гопников с цепями и битами. Широкий и
неровный кровавый след, который тянулся вдоль корпуса из одного из
разбитых окон, был виден издали.