Я решил отвлечься охотой. Во мне прямо-таки проснулся первобытный инстинкт охотника—добытчика, тем более, что деньги, выданные мне моими родителями и талоны на еду, выданные рудником закончились, и я решил пополнить свои продовольственные припасы первобытным способом. Взяв с собой проверенный в бою «карамультук» и самодельные патроны к нему, я отправился опять в секретный Кварцевый распадок, но, не обнаружив там больше глупых рябчиков, отправился дальше в поисках охотничьего счастья.
И тут я наткнулся на доселе неизвестных мне пернатых существ, рывшихся в снегу в поисках брусники и издающих куриные звуки. Решив, что это куропатки и они ещё тупее, чем рябчики, я решил подойти поближе, но, услышав откуда-то сверху громкое «ко-ко!», вся моя добыча разлетелась. Я решил к следующей стае подползать ползком, не издавая посторонних шумов, как учили в армии. Ничего подобного – опять «ко-ко» сверху и птичек нет. Сложив 2+2 и получив 5, я понял, что сверху сидит наблюдатель петух, в хорошем смысле этого слова, и что в чёрном своём полушубке, выданном мне моим дядькой с барского плеча, я не смогу подобраться к этим хитрым птичкам. Несолонохлебавши, я отправился восвояси, по дороге обдумывая дальнейший план моих коварных действий. Вдруг передо мной неожиданно вылетела затерявшаяся, одинокая, отбившаяся от петуха куропатка. Курки были взведены, сняв предохранитель, я выстрелил влёт – наповал. Сожру, решил я.
На следующий день, отведав дома куропачьего мяса, я достал белую простынь, прорезал в середине дыру и отправился опять за куропатками. Одев простыню сверху, я пополз к рывшимся в снегу куропаткам, петух молчал. Мой план сработал – петух, скорее всего, сдох со смеху, увидев ползущую в снегу и завёрнутую в грязно-белую простыню мою тушку, а может ему просто надоели его тупые курицы. Тогда я настрелял их штук 10, пополнив временно запасы продовольствия.
Потом, работая под Оймяконом, и проживая в тайге по пол года, я вновь встретился с этими чудо-птицами. Я видел, как мать, защищая своих птенцов, предлагала поймать себя, ползя с «перебитым» крылом. И как петух летел мне в лоб, искренне желая выклевать мне глаза, защищая свою супругу. У меня появилось огромное уважение к этим птицам, но это было потом и под Оймяконом. А пока я жил в Нежданке, с удовольствием уплетая мясо куропаток.