– А я? – выглядела она неплохо, успев даже собрать волосы в хвост, и от этого стала совсем похожа на школьницу.
– А ты тоже похмеляешься? – удивился Слава.
– Я думала, вы завтракаете, – она разочарованно сморщила носик, – я жрать хочу ужасно. Но и от пива не отказалась бы.
– А водочки?
– Водку по утрам?.. Фи… – она покачала головой.
– Аньку будить надо? – спросил Вадим.
– А это бесполезно. У нее спец-режим – она ж обычно всю ночь работает, а до полудня спит. Пусть девочка отдыхает, – Катя опустилась на корточки и бесцеремонно взяла почищенное Славой яйцо, – спасибо, Славик.
Слава не ответил, потому что именно в этот момент сделал глоток, и его передернуло.
– Фу, какая гадость, а ведь надо, – он сунул в рот кусок черствого хлеба, – Кать, в машине еще мясо должно остаться. Давайте костерок разведем, – он огляделся, – дрова у нас есть?
– А, вот, нету, – Вадим развел руками, – кое-кто вчера тут жег все подряд.
– Тогда давай топор, – Слава вздохнул.
– Какой топор? Я ж тебе вчера рассказывал… или не помнишь? На хуторе дров этих, валом. Пошли.
Когда они уже подходили к забору, Слава спросил:
– Так это ты дырку в заборе сделал?
– Здрасьте, батенька, что-то с памятью вашей стало. Мы ж вчера об этом говорили.
– Да?.. – Слава смущенно почесал затылок, – бывает… а я, когда эти следы ночью увидел – честно, как-то не по себе стало.
– Следы это мои, а, вот, кто фотоаппарат потерял, загадка.
– Какой фотоаппарат?..
– Блин!.. Ты что, вообще ни хрена не помнишь?.. Вернемся, покажу. У крыльца валялся.
Они пролезли во двор. В зияющем дверном проеме, в окнах, до которых уже дотягивалась трава, белели стены в грязных потеках дождевой воды, лившейся через крышу.
– Внутрь не заходил? – деловито осведомился Слава.
– А чего там делать? – Вадим указал на аккуратно сложенные жердины, – бери, да пошли.
– Я тут вчера наткнулся на кладбище…
– Блин, ты вчера рассказывал! Фамилия у них – Чугайновы.
– Да?.. Значит, все заспал… нет, вот, как с Катькой трахались, помню.
– Это уже утром было, – Вадим засмеялся, – а вчера тебя, хоть самого трахай.
Они вылезли через ту же дырку и пошли к палатке, волоча по жердине в каждой руке. Катя мокрая, в блестящих капельках воды, стояла лицом к солнцу, широко расставив ноги.
– А ничего девочка, да? – в Славином голосе звучала гордость, словно принадлежала она лишь ему.