И это тоже было правдой.
– Да, не говорил, – ответил Ярослав. – И, быть может, многого не говорил, что нужно было бы сказать! Я не говорил, что хочу связать с тобой свою судьбу – но, как видишь, связал! И если уж мы говорим откровенно, то я тебе напомню: когда ты принимала мое предложение и соглашалась выйти за меня замуж, ты уже была не девочкой-студенткой и не какой-нибудь мечтательной тургеневской девушкой. Опыта у тебя было много больше, чем у меня. Ты выбирала сознательно – и ты выбрала. И вот теперь ты меня обвиняешь, что, мол, я тебя не люблю! И потому прощаешь себе все!
– А что тебе не нравится? – Лена продолжала говорить все тем же спокойным, уверенным и потому особенно нагло звучащим тоном. – Слава, ты же предложил мне сделку. Я даю тебе возможность стать священником, помогаю тебе в быту, живу с тобой, а ты взамен даешь мне какой-то дом и вообще какой-то якорь в этой жизни. А про любовь речи не было. Так что же тебе не нравится? Мы как жили, так и живем под одной крышей, еду, как видишь, я тебе готовлю, в квартире убираю, белье стираю. Приходскими делами занимаюсь. А насчет любви в той сделке, которую ты предложил, ничего не было. Что же дурного в том, что я нашла ее где-то в другом месте, раз здесь ее нет?
Ярослав не смог ответить сразу. Услышанное на несколько секунд оглушило его. Стоит ли спорить? Да и с чем здесь поспоришь… Некая своя правда во всем этом была. Но помимо этой своей правды было кое-что еще, очень важное для Ярослава.
– Пусть будет сделка, – вновь заговорил он спустя пару минут. – Но скажи, пожалуйста: как эта коммерческая схема совмещается с тем, что ты – жена священника, староста православного прихода? Что Челышев – церковнослужитель? Что насчет седьмой заповеди, да и десятой тоже? Как быть с тем, что блудники Царствие Небесное не наследуют? Или это устарело, а я просто не в курсе последних новшеств?
– Мы любим друг друга, и Бог нас простит. Бог есть любовь! – ответила Лена.
– Не кощунствуй! – вдруг прикрикнул на нее отец Ярослав. Елена испуганно сжалась – быть может, впервые за много лет она испугалась своего мужа, в котором внезапно проснулась его юношеская нетерпимость ко всему, что он почитал противным православной вере.
Отец Ярослав молча встал из-за стола и направился в прихожую. Лена услышала, как он надевает свои летние ботинки.