А межрасовый баланс был одним из краеугольных камней современного общества. С тех пор как люди и демоны стали жить совместно, магическая наука резко шагнула вперед. Демоны, способные тонко улавливать недоступные людям эманации сумеречных измерений, оказались на порядок успешнее в некоторых разделах магии. Подобное сотрудничество позволило дотронуться до полностью закрытых доселе областей магического знания. Но вместе с тем, в природе этих непохожих рас заключались неустранимые противоречия, которые норовили вылиться в формы всевозможных конфликтов. Самые невинные из них, происходящие во время рабочего процесса в институте имени Мерлиновского, и призван был разрешать инспектор Палмер.
В дверь кабинета постучали. Эдмонд поднял глаза и обнаружил, что до назначенного срока оставалось еще семь минут. Если на пороге стоит тот самый демон – а это было очевидно по тяжелой и черной ауре – то он, по-видимому, решил, что его дела важнее. Это, конечно, лучше, чем опоздать на семь минут. Но опыт Эдмонда подсказывал, что ранний визит гостя скорее всего обернется его своенравностью. Это наблюдение может быть полезным, однако и так было ясно, что демон такого уровня просто по определению не может быть робкого десятка.
– Войдите, – произнес Эдмонд, автоматически надевая восковую маску полнейшего спокойствия.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла демоническая девушка – высокая и стройная, с густой копной длинных черных волос.
Следующим диагностическим признаком будут ее первые слова.
– Сильвия Тэнтоурис. По факту нарушения дисциплины.
Ее голос показался Эдмонду несколько грубым. Но, по всей видимости, такой эффект производил его довольно низкий тембр. Никакой робости или неуверенности в интонациях, как и ожидалось, не имелось.
– Добрый вечер. Проходите, – Эдмонд встал и вежливо указал на стул, стоящий в метре от стола.
Гостья грациозно прошествовала к стулу. Эдмонд не понаслышке знал о непростом характере демонических барышень, для описания которого лучше всего подходил старый термин "ведьма". Потому он ожидал, что девушка откинется на спинку стула и, вальяжно закинув ногу на ногу, одарит человеческого инспектора испепеляющим взглядом. Он столько раз проходил эту стандартную реакцию, что готов был предъявить снисходительный и чуть сочувствующий взор, который обладал способностью колебать победоносный импульс вредной особы. Здесь главным было продемонстрировать именно сочувствие, а не презрение.