Сильвия открыла дверь, и они оказались в очень милой прихожей. Повсюду царил идеальный порядок. Каждый ботинок стоял на своем месте, одежда висела ровными рядами. Стены дома были выкрашены в популярный у демонов кислотно-фиолетовый цвет, вновь намекая Эдмонду на существенную разницу в восприятии.
Последовав примеру Сильвии и сняв ботинки, Эдмонд, превозмогая волнение, направился за ней куда-то в глубины дома.
– Сильвия, ты сегодня позже обычного, – донесся до него властный высокий голос, являющийся полной противоположностью глубокого и низкого голоса Сильвии, – ужин почти остыл. Отец начал без тебя…
Голос оборвался, и Эдмонд понял, что причиной тому явилось его появление в просторной гостиной, совмещенной с кухней.
Миссис Тэнтоурис была подтянутой, аристократически выглядящей дамой. Возраст брал свое, и на лице в некоторых местах обосновались морщины. Их почти не имелось в уголках рта и глаз, в то время как высокий лоб был исчерчен глубокими бороздами, намекая на рассудительный и холодный нрав. Волосы были уложены в высокий строгий пучок. Даже в домашних условиях она держалась несколько по-деловому.
Вид мистера Тэнтоуриса сразу дал Эдмонду понять, от кого Сильвия унаследовала пронзительную черноту волос и яркую зелень во взгляде. Но красивым этого демона язык не поворачивался назвать. Классические демонические черты ушли, как это часто бывает, в уродливую простоту и делали его лицо словно вырубленным из дерева неумелым ваятелем. Сжатое, с низким лбом и резкими гранями подбородка и выдающихся скул, оно напоминало приплюснутую морду змеи.
Сейчас его несимпатичное лицо венчала растерянность, перемешанная с явным страхом во взгляде, когда он мельком посмотрел на жену. Миссис Тэнтоурис же очень быстро оправилась и воззрилась на гостя с явным отвращением.
– Если ты привела домой жениха, то советую выйти и зайти обратно одной, притворившись, что ничего не было, – язвительно изрекла миссис Тэнтоурис.
Эдмонд понял, от кого в семье Сильвия унаследовала чувство юмора. Однако, ему также стало очевидно, что такая грубая шутка являлась способом скрыть охватившую мать тревогу.
– А что в нем не так? – беспечно отозвалась дочь.
Эдмонд понял, что ждать нормального представления от Сильвии бесполезно, и уже было хотел внести ясность, но его отвлекла реакция на происходящее мистера Тэнтоуриса. Демон, по всей видимости, принял слова жены и дочери буквально и, сочтя творящееся началом большого скандала, углубился в поедание ужина. Эдмонд пораженно смотрел, как номинальный глава семейства уставился в тарелку, будто рядом с ним не происходит ровно ничего, заслуживающего хоть какого-то внимания. Эдмонд мог предположить только две причины такому неординарному поведению: либо мистер Тэнтоурис совершенно не понимал иронию, либо Сильвия была по-настоящему трудным ребенком, от которой родители могли ожидать чего угодно.