Несмотря на то, что поведение послов также оставляло желать лучшего, известие о варварском отношении к дипломатам долгим эхом прозвучало при королевских дворах Европы.
Во время правления следующего царя – Бориса Годунова – традиционный сценарий оставался в силе: последующие посольства выступали с дарами исключительно от своего имени. Осенью 1600 года Великие послы Речи Посполитой прибыли в Москву под предлогом передачи Годунову пожеланий доброго царствования, но при этом старались прозондировать почву для возможного объединения обоих государств в один политический организм. Этот незаурядный проект предполагал своеобразный политический дуализм: под властью двух монархов, которых единство должны были олицетворять специальные регалии (двойные короны).
И, несмотря на сохранение своих прежних границ, оба государства должны были заключить меж собой тесный военный союз, учредить общую казну для общей же обороны и, наконец, создать совместный флот на Балтийском и Черном морях. Принимая во внимание трудности испытываемый Речью Посполитой на международной арене (намечающийся конфликт со Швецией, война с валашским господарем Михаилом Храбрым), а также записанные в проекте многочисленные неблагоприятные условия для Москвы, шансы на удачное завершение миссии Сапеги и Варшицкого с самого начала были всего лишь иллюзией, вопреки оптимистическим расчетам ее инициаторов.
Еще по дороге в Москву польские дипломаты имели возможность убедиться в том, что им предстоит нелегкое задание. На это указывали хлопоты, связанные с получением царской охранной грамоты, притеснения со стороны русских чиновников, медленное передвижение, и, наконец, весьма ощутимые проблемы со снабжением (другое дело, что посольская свита имела поистине гигантские размеры: почти 1000 человек и 1200 коней).
Наконец, 16 октября, после тяжелой трехнедельной дороги посольский кортеж вступил в «стовратную» столицу царей. Въезд послов был обставлен очень торжественно, с особой помпой, и должен был ослепить великолепием местный народ. Говаривали будто – бы даже сам царь с домочадцами наблюдал за ним из укрытия.
Спустя два дня, начались приготовления к официальной аудиенции, и соответственно, неминуемые, с точки зрения протокола и этикета, дискуссии о посольских дарах. Затребовавший их опись пристав был отправлен с ответом: «У руки, когда в замке будем. И перечень, и дары с собою туда возьмем». Однако, вследствие настойчивых требований хозяев, упомянутый перечень был все же выдан 25 октября.