И теперь, три месяца спустя, в марте 2016-го, в прекрасный весенний день в Вашингтоне Трамп одержал победу из побед, на своем пути к номинации в кандидаты на пост президента, все, кроме двух его оппонентов, сошли с дистанции. Партийные лидеры устраивали секретные совещания, чтобы обсудить то, каким образом можно настроить летнюю конвенцию против Трампа, и некоторые ученые мужья, не принимавшие его в расчет год назад, говорили, что его выдвижение было неизбежно. Он все еще проводил по несколько собраний в неделю и появлялся на радио и по телевидению каждый день, комбинируя обычные обещания возрождения и величия с новыми вспышками политической некорректности. Когда женщины делают аборты, «должна быть какая-то форма наказания», сказал он однажды, а затем, спустя несколько часов, отрекся от сказанного. Он был настолько уверен в победе, что он сказал, что, если партия отклонит его кандидатуру, «я думаю, вы поднимите мятеж». Он был достаточно уверен, что даже решил, будто наступило время для того, чтобы показать свой стержень, который, как он уже давно обещал, он покажет после того, как вся эта волокита с первичной кампанией будет закончена. Он доказал, легко и быстро, по его словам, что «он может быть достойным поста президента».
И таким образом Трамп появился с более консервативным темно-синим галстуком, более приглушенным, чем ярко-красные, которые он предпочитал во время собраний. Во время сбора редакционной коллегии The Washington Post, его голос тоже звучал тише и мягче. Тон его выступлений был сбавлен – он сошел со своего пути, чтобы похвалить одного из политических репортеров газеты (хотя Трамп также заметил, «The Washington Post обращались со мной очень и очень плохо») и даже предложил дать премии федеральному агентству, контролирующему здания информационного центра, находящегося по соседству со зданием внутренней налоговой службы, которое Трамп переоборудовал в отель. Трамп с готовностью согласился на часовое интервью, которое было полностью записано – отступление от обычных традиций редакционной коллегии сохранять беседы с кандидатами в тайне, чтобы максимизировать честную дискуссию, в которой коллегия решает, кому и что записывать. В случае с Трампом никто в коллегии не обманывал себя относительно какого-либо шанса, что