Э-э-э, какое там кружили, они уже к дуплу подбирались! Вот
ведь поганцы ушастые, то есть глазастые.
В панике я зажмурился, сжался в комок — злополучные браслеты
пребольно впились под ребра — и изо всех сил начал представлять, что меня нет.
Совсем нет, никого, пусто. Я это не я, тут это не здесь, а вообще на
каких-нибудь дальних куличках. Где меня ну точно никто из матримониально
неверно ориентированных родителей не достанет. Я не я, и уши не мои, и жизнь не
моя, и лес не мой. Пусто тут, катитесь, господа, дальше!
Разом все стихло, а на меня апатия накатила и тоска. Еще
хватило сил подумать: «А, гори оно синим пламенем». Веки отяжелели, налились, и
я провалился в забытье.
Оказавшись не в то время и не в том
месте,
сумейте не растеряться и извлечь
выгоду...
Василариэль
Холодно, жутко холодно и шумно. И воняет мерзко, а чем —
непонятно. Меня нашли и испытывают новое удушающе-отравляющее оружие, в
назидание, чтобы неповадно было? Тогда зачем так настойчиво теребят за рукав?
Еще и зудят писклявым голосом:
— Эй, ты живой? Очнись, говорю, замерзнешь ведь. Совсем народ
с ума посходил перед праздниками. Обязательно было надираться до состояния
нестояния? Еще три недели до Нового года.
Что за чушь? Что происходит? С трудом разлепил веки и
ужаснулся. Я умер и это мой посмертный бред? Куда делся лес и привычные взгляду
пейзажи? Навязчиво преследующий запах отбивал любые попытки сосредоточиться на
склонившейся надо мной особе. И кто тут у нас такой сердобольный и смелый?
Человеческая женщина. Фигасе, куда меня зашвырнуло! А как?
Потряс головой — может, все-таки сон?
Не похоже. Девица настырно и довольно ощутимо подпинывала
меня носком сапога, заставляя подняться со стылой земли. Снег? Но у нас лето на
дворе с утра еще было! Даже в Человеческом Королевстве до наступления холодов
далеко.
— Слушайте, уважаемая леди! Простите, не знаю вашего имени,
не соблаговолите ли вы перестать вытирать об меня ноги. Честно признаться, я
весьма сдерживаюсь, чтобы вас не ударить за подобную дерзость. И только мысли о
том, что вы все же дама, хоть и из дикого и темного нравами королевства, а еще
мое воспитание помогают воздержаться от этого не слишком благородного поступка.
О, трясти меня перестали! Какое счастье. Пинать тоже, даже
отошли на несколько шагов. Так-то лучше, я встал и отряхнулся.