Странно, конечно, но до того, как Бернадетт заговорила о моей бабушке, мне даже в голову не приходило задуматься о том, что она у меня есть. Берни всегда говорила, что мы с мамой словно свалились с неба, и я, видимо, принимала это как данность.
– У мамы есть мама? – удивленно уточнила я.
– У всех есть мама, – ответила Берни.
– И где она?
– Это уже другой вопрос.
– И какой у него ответ?
Бернадетт рассмеялась:
– Не буду говорить, что его нет, поскольку точно знаю, что тебе это вряд ли понравится, Хайди-Хо.
– Но люди ведь не исчезают просто так, незаметно для всех, правда?
– Как правило, нет, – тихо сказала Берни.
Бернадетт любила делать списки, и, едва научившись читать и писать, я переняла у нее эту привычку. Списки Бернадетт в основном состояли из покупок и неотложных дел. Мои были похожи – я составляла их, пытаясь следить за порядком, – так, например, я начала вести список маминых слов, которые записывала на листок на дверце кухонного шкафчика. Но я делала и другие списки. Один из первых, что я помню, назывался «Что я знаю про маму». Он был не очень длинный.
Что я знаю про маму:
Имя: Сууф И. Я.
Очевидно, что тогда я еще не вполне овладела мастерством составления списков, потому что знала о своей матери куда больше, чем ее имя. Я могла бы записать, что ее рост – 152 сантиметра без обуви и что у нее такие же бледно-голубые глаза, как у меня, только более широко расставленные. Я могла бы написать, что она очень красивая и что у нее прямые волосы, а не кудрявые, как у меня, с пробором посередине, так что они свисают, как занавес, по обе стороны ее лица. Я знала и другие вещи. Например, что ей не нравилось носить носки, что она нервничала в плохую погоду и что она могла сделать все что угодно, если ей обещали за это мармеладку – только не зеленую. Я могла бы записать все это и многое другое, но, как я уже сказала, списки у меня тогда не очень хорошо получались. Я составляла их в красном блокноте на спирали с разделителями. Иногда мне жаль, что у меня его больше нет, чтобы напомнить мне, кем я была раньше.
После того как Бернадетт сказала, что это моя бабушка дала маме такое неказистое имя, я стала размышлять о вещах, которые раньше не приходили мне в голову.
– Кто я? – помню, спросила я Бернадетт как-то раз, когда мы были на кухне.