В 32-й квартире на четвертом этаже со стареньким лифтом.
И окна Пташкина выходили на школьную крышу, которую зимой заносило снегом, скрипел под окном, как в детстве, лопатой дворник, на проводах сидели вороны, а весной, когда сходил снег, в лужах на школьной крыше плавали в синем небе черемуховые облака.
Вот только из-за этих командировок Пташкин не мог завести себе какую-нибудь животинку, у него даже все мамины цветы из-за этих его командировок пересохли, и остались на кухонном окне только кактусы. Которым было все равно.
Зачем же он родился, этот бедняга Пташкин на свет? Уж не затем ли, не для того ли, чтобы получить от жизни социальный пакет (включавший документ о добровольном медицинском страховании и бесплатные обеденные талоны), и иметь возможность продавать подержанную грузовую технику, и поливать раз в неделю на кухонном подоконнике кактусы, которым было все равно?
Конечно нет! Совершенно не за тем Пташкин родился на свет!
Нет! У нашего Александра Сергеевича была одна тайна.
У него была тайна.
Каждую месяц нашему Пташкину приходили письма…
Письма эти приходили к нему из совершенно разных городов;
…Ростов. Анадырь. Львов. Нижний Новгород. Волынь. Днепропетровск. Донецк… (и т. д.)
И даже один раз пришло письмо ему из Канады (Квебек), а второе – оно тоже пришло Александру Сергеевичу из Канады (Британская Колумбия, город Ванкувер).
Письма были подписаны красивым и ровным женским подчерком. И обратный адрес с названием города, индексом предприятия связи, районом и номером дома указывал адресатом Марию Владимировну Шишкину!
«Неужели?..» – затаив дыхание подумает, быть может, доверчивый читатель…
И нет, разумеется (ответим мы).
Не бывает никаких чудесных «неужели» на белом свете.
Дело состояло в том, что эти письма бедняга писал себе сам. Да, он писал их сам, сам себе, и они иногда опережали даже его возвращение из командировки…
Это грустно! – это и вовсе даже невыносимо, скажете вы?
Но знаете, до чего же это были прекрасные письма! Они все были о любви.
О том, как они с Машей встретятся, о том, что Маша любит его и скучает по нем.
Она (Маша) вкладывала в эти письма открытки с видами города, откуда посылала письмо, и все они, без исключения, пахли фантиками иностранных жвачек. Очень вкусно.
И как же радовался наш Александр Сергеевич, когда по возвращении из очередной командировки Машино письмо уже лежало в почтовом ящике с номером его 32-й квартиры…