– Наденете свой выходной костюм, – сказал Мессир, – в этом, вас не пустят в ресторан, – и, отступив в сторону, ОН открыл вид на висящую на спинке стула белую одежду Голицына, поверх которой красовались его подарочные трусы. – Трусы наденете, а всё остальное, вместе с босоножками, сложите в свою сумку, – распорядился Мессир.
– Какой выходной костюм? – не понимал Голицын, – у меня здесь нет никакого костюма.
Мессир тут же отошёл к шкафу, и возвратился, с висящим на плечиках, костюмом, в одной руке и чёрными туфлями, в другой своей руке.
– Вот ваш тёмно-синий костюм с белой рубашкой и красно-золотым блестящим галстуком. А вот, ваши туфли с узкими носами.
ОН положил костюм на койку, и поставил туфли на пол.
– Что, не узнаёте свой костюм? – спросил Князь тьмы чуманеющего пассажира.
– Да, всё понятно, – устало ответил тот, – узнаю.
– Вот и прекрасно, – отметил Мессир, – приводите себя в порядок, одевайтесь, и мы ждём вас у трапа. Пойдём, Седой, – позвал он кота, и они вышли вон.
Голицын долго принимал душ. Ему тяжело было отойти от всего увиденного и услышанного за эту ночь. А может и не за ночь. Он совсем уж потерял время.
Придя из душа, он оделся, выпил чашку горячего чая, сложил свою летнюю одежду с босоножками в сумку, как наказал Мессир, закурил сигарету с фильтром, и вышел из каюты.
У белоснежного трапа его ждал Мессир, в своём полосатом костюме, и с тростью, в правой руке.
– Прошу, маэстро, – изящно указал он на трап.
Сойдя на берег, Голицын увидел на набережной фаэтон, в который запряжена была грациозная вороная кобыла, а на облучке сидел большой чёрный кот, во фраке с белой манишкой и красной бабочкой, и в чёрном цилиндре, на голове.
– Карета подана, господа! – проорал Седой. – Эх, прокачу! Только не жалей монету, пассажир, и тогда – хоть на край света.
– Прошу в экипаж, – предложил Голицыну Мессир.
Тот сел в фаэтон, подозрительно глядя по сторонам, Мессир сел рядом, и подал команду коту:
– Гони, ямщик, мы за ценой не постоим.
– Пошла, милая! – залихватски крикнул извозчик, заправски щёлкнув вожжами, и оглушительно свистнув, как Соловей-разбойник.
И вороная кобылка, в серебряной сбруе, пошла грациозным быстрым шагом.
– А где же Лика? – встрепенулся Голицын.
– А вот она, родимая! – вместо Мессира, откликнулся с облучка кот.
– Где?? – не понял Голицын.