Полковник поинтересовался, почему все толкутся в одной комнате. Возмущение выражал крепкими словами.
– Только разгоним, снова, как саранча, слетаются, – пожаловался Юрьев. – Здесь технические неувязки с местными, Виктор Николаевич. Сейчас запрем всех приятелей Садовниковых где-нибудь. Они просьб не путаться под ногами не понимают. Правда, место происшествия далеко обходят.
Вероятно, Измайлов спросил, не с дворцовую ли залу злосчастный кабинет размером.
– Вроде того, – буркнул Юрьев.
– Не хамите там от раздражительности, – устало велел полковник. – Особенно за Балковым следи.
Кое-как вытолкали в соседнюю курительную хозяйку с адвокатами, но меня не успели.
– Довольно филонить, – разъяренно фыркнула я. – Технические неувязки у них! Плохо стороживших сторожей будем опрашивать?
– Уже, – выдохнул Сережа Балков. – Они хорошо сторожили, Поля, не греши.
– А где эта клиника для пропойц? Где врач, который его лечил?
– Найдем завтра утром, – неутомимо демонстрировал миролюбие Сергей.
– Отчитайся перед ней, отчитайся, – проворчал Юрьев. – Ее полковник велел домой к сыну гнать.
Я дышала ему в затылок, когда он говорил с Виком, и все слышала. Но таким образом Борис намекал, что ко всем моим недостаткам добавляет глухоту и слабоумие. Я снова не обиделась, потому что засмотрелась на труп Лени. Хоть тресни, придраться было не к чему. Самоубийство. Громадный кабинет в строгом порядке. По стенам картины. Высокие книжные шкафы. Кожаные диваны и кресла. Потухший камин. Возле него изящный резной столик и оттоманка, заметно облегчающие сдержанный стиль помещения. Они совершенно не вязались со шприцами, жгутами, ампулами. Даже с бутылкой – Леонид предпочитал хрустальные графины. Впрочем, сама смерть с этим милым предкаминьем не вязалась. «Почему? – терзалась я. – Зачем этак-то? Ему и пистолет купить – не проблема, и быстрого яда достать. Ведь и обкуренный доктор, и адекватная Настасья уверяли, что он умирал мучительно и совсем не молниеносно»…
– Виктор Николаевич когда-то сказал, что многие так себя наказывают, – словно откликнулся на мои сомнения Борис Юрьев.
Я обалдело подняла глаза на телепата. А, Боря читал лекцию Балкову и Воробьеву:
– Люди думают, что предсмертными добровольными страданиями искупят грехи.
– Сплошь и рядом такое, – хмыкнула я. – А то еще прочитают грамотные «Смиренное кладбище», в котором подшитый герой сводит счеты с жизнью с помощью алкоголя, и трясутся от благодарности подсказавшему способ автору. «Делать смерть с кого», знаете ли.