– Какого черта! Театр!? Ладно, я согласен, – моё сознание было готово к потреблению очередного шедевра местной режиссуры.
Вечер наступил, как и положено, по расписанию. Мы сидели в диджейской, готовясь ко встрече с прекрасным. Мой друг посмотрел на часы и, взяв со стола щетку для обуви, стал тщательно начищать туфли. Я посмотрел с некоторой укоризной на Юру, и, надев куртку, поплёлся за моим другом навстречу судьбе.
Жанна сидела в полном одиночестве. Один из последних рядов. Вокруг ни души. Считая про себя ступени, я спустился в зал, где в нерешительности остановился, пытаясь понять, где были наши места, указанные в контрамарках.
Несмотря на то, что на них был указан второй ряд, я остановился глазами на верхней части партера.
– Ты глянь, какая фифа! – за что я любил Юру, так это за его точные формулировки.
– Идем, идем. С ней сядем, – мой соведущий слегка толкнул меня локтем, не давая шанса сориентироваться. Мне не оставалось ничего кроме, как последовать за ним.
– Вы не возражаете, мы присядем рядом? – с очевидной мартовской интонацией Юра поинтересовался у неизвестной девушки.
– Пожалуйста, – чуть слыша, ответила юная любительница провинциальных постановок.
Юра сел справа от неё, я по другую сторону. Лицо девушки мне показалось знакомым.
Через месяц мы поженились.
Накрапывал холодный дождь со снегом. Дети дежурно, но тихо спорили друг с другом сзади. Никто не хотел уступать в вопросе, кто же выиграл последнюю партию в шашки. Двигатель машины слегка ворчал при нажатии на педаль газа, дворники беспардонно убирали сизые капли с лобового стекла. В салоне пахло недосказанностью и неопределённостью. Даже освежитель воздуха был бессилен рассеять этот неприятный запах.
– Кто это был? – сдался я через десять минут езды.
– Я что-то не узнал её. С работы кто-то? – я пытался ответить за Жанну.
Она слегка повернула лицо вправо, смотря на дорогу, и тихо произнесла.
– Да нет. Старая знакомая.
– Насколько старая? – не унимался я. – Насколько знакомая? – мне иногда нравились мои шутки.
– Просто знакомая. – в голосе супруги послышались стальные нотки. – Давай потом.
Моё любопытство в этот момент превалировало в моем сознании. Степень знакомства неизвестной звонящей по утрам женщины волновала моё замутнённое сознание.
– Потом, значит, потом. – я почувствовал, что моё более или менее позитивное настроение на этот день безвозвратно испарилось в исчезающем озоновом слое планеты. Я почувствовал себя одиноким и обиженным.