– Прокуратура! – отчеканил голос в трубке.
– Извините, это из 70-го отделения милиции вас опять беспокоят, – проговорил я, тоже копируя «командирский голос». – Тут у нашего прапорщика Никитенко сегодня свадьба. Парень выпил крепко, и вам позвонил, наплел с три короба. Вы, пожалуйста, не принимайте всерьез. Мы тут с ним разберемся, как только в себя придет. Сами диву даемся – что ему вдруг взбрело в голову дежурного изображать. Обычно очень дисциплинированный сотрудник.
– А кто у вас дежурный сегодня? – с ноткой недоверия спросил голос.
Прямо передо мной на столе лежала куча картонных папок, в беспорядке поднятых с пола.
– Лейтенант милиции Фролов! – отчеканил я фамилию, которая бросилась в глаза на верхней папке, и лихорадочно соображая – что бы такое еще сказать, чтобы поверили. – Вы уж извините, но с тех пор как у нас этот новый капитан командует, дисциплина сильно хромать начала… – ляпнул я первое, что пришло в голову.
– Да уж, распустил вас этот бывший тюремщик, – выговорил мне голос из прокуратуры. – А если бы я успел уже по начальству доложить?.. Хорошо я сразу не поверил, про каких-то дурацких певцов подпольных? А то бы вы прославились – стали посмешищем среди всех питерских отделений милиции…
Двери хлопнули. Возвращались прапорщик и остальные менты. Я избавился от трубки, моментально бросив ее на рычаги, и перевел дух.
– Дозвонился? – спросил меня дежурный.
– Спасибо, – кивнул я, понимая, что сделал еще только полдела. Надо было срочно увести от начальника Алешу, пока этот Никитенко не перезвонит в прокуратуру, и обман не вскроется. Телефон на столе снова оглушительно зазвенел. Я уставился на него, как парализованный. Я ведь прервал разговор с прокуратурой на полуслове. Если это снова оттуда звонят переспросить?
– Дежурный прапорщик Никитенко! – поднял трубку милиционер. Он долго, молча, вслушивался. Лицо его меняло выражение. Я был не в силах сделать шаг.
– По порядку, давай – наконец, отозвался он. – Сначала точный адрес квартиры, которую обокрали? Записываю…
Я перевел дух и шагнул обратно в кабинет начальника участка. Обитатели этого «песенного уголка» совершенно не обратили внимания ни на мое возвращение, ни на искаженное волнением лицо. Только сразу плеснули водки в стакан. Я подсел ближе к Алеше. Требовалось незаметно растолковать ему, что надо немедленно уходить. Но Алеша был увлечен беседой.