– А ругаться так, как ругаются хорошие маленькие девочки – это можно?
– А как они ругаются? – спросил Конан подозрительно.
– Кака, бяка… ну, не знаю…
– Так – можно.
– Кака! – сказала Лайне с чувством. Вздохнула и куда менее уверенно добавила. – Ну, ладно…
И столько сомнения было в её голосе, что Конан решил побыстрее перенести вс1 своё внимание на еду, чтобы не испортить воспитательный эффект неуместным фырканьем. Закрыл глаза и попытался положиться на запах. Пахнет-то ведь вкусно! Значит, откровенной отравой быть не может. В конце концов, и не такое едать приходилось по молодости лет… Вон Атенаис же ест – и даже не морщится! Настоящий пример железной выдержки, положи перед ней на блюдо живую жабу – она лишь с невозмутимым видом поинтересуется, с каким соусом это употребляют. Вот и бери пример с собственной старшей дочери. Ты не у себя во дворце, где можно расслабиться и быть самим собой. И если вдруг все эти миски со всей содержащейся в них бурдой окажутся расколотыми о стены или надетыми на чьи-нибудь не вовремя подвернувшиеся головы – так ведь и до международного конфликта докатиться можно.
Конан глубоко вздохнул. Нет, конфликты с шемитскими правителями ему не нужны. Особенно сейчас, когда начали они вроде как бы прислушиваться к голосу разума и даже решили выбрать самого главного – неслыханное дело для Шема, где правитель любого города считает истинным королём только самого себя, и единственно себя же только и достойным звания «верховного правителя всего Шема». Наличие такого разрозненного и потому не слишком надёжного соседа не могло оставить равнодушным правителя Аквилонии. Сколько времени было потрачено впустую на попытки объединить эту безумную страну при помощи меча, каким же молодым и глупым был он тогда, в самом начале своего царствования, двадцать четыре зимы назад… Сколько ему тогда было? Сорок, кажется…
Ха!
Сопляк.
Ни одного седого волоса, – помнится, он тогда этим даже гордился. Не иначе, как по молодости мозги совсем отшибло. Ведь настоящий мужчина – и не мужчина вовсе, пока не обретёт он достойного количества благородной стали в своих волосах. Позже благородная сталь переплавится в благородное же серебро, и настоящий мужчина станет мудрым старцем. Если доживёт, конечно. Жизнь у настоящего мужчины трудна и полна опасностей, потому-то до старости из них и доживают лишь самые мудрые. А пока ни стали, ни серебра нет в твоей бороде – ты просто мальчишка, сколько бы военных подвигов ни насовершал и скольких бы дев по углам ни перещупал.