стран. Оказавшись близ черты, за которой не проглядывалось более эволюционное существование, народы почувствовали кровную необходимость настоять на своей самости. «Инстинкт национальности, из слепого становясь зрячим, переходя в сознание, переживается как некоторое глубинное, мистическое влечение к своему народу…», – писал об исподволь заявлявших о себе процессах философ Сергей Булгаков в 1910 г. Ближайшие события подтвердили: именно «зрячий инстинкт» лёг в основу исторических обстоятельств, которые привели к созданию режимов,
выстроившихся на национальных приоритетах. В Италии – Муссолини, в Германии – Гитлера, в Испании – Франко, в Португалии – Салазара, и т. д. Те же тенденции наметились в Англии, Латинской Америке, Японии и даже в изначально «безнациональных» США.
Подобно грибу, пробивающему асфальт, тотально обозначила себя жизненная необходимость национальной идентификации, культурной целостности и политической самостоятельности народов (что, конечно же, входило в противоречие с законами набирающего обороты мирового Рынка, по своей природе не считающегося с духовными, национальными и нравственными приоритетами).
В противовес императиву не знающего границ рынка в короткий исторический период на уровне инстинкта была прочувствована ценность национального своеобразия, как мощного стимула исторического существования. В связи с этим наметился духовный и социальный подъём, в котором национальная составляющая играла решающую роль в судьбе народов, наций и государств. Произошло, носившее защитный характер, сплочение «всех» перед лицом невидимого врага. Только во внутреннем единстве народы видели спасение от яда материализма, индустриального закабаления и бездушия мировых дельцов. Только сжатое в кулак сопротивление внеэволюционным процессам способно было предотвратить повсеместное духовное и культурное разложение, спасая от этнокультурного размывания (отмечу: речь идёт не о степени истинности движения, а о его исторической правомерности). Расставить точки над «ί» в этот критический период могла только сильная национально мыслящая власть, время действия и полномочия которой ограничивались решением поставленных задач (отмечу: речь идёт не о степени истинности движения, а о его исторической правомерности). Словом, не волюнтаризм личностей привёл к фашизму, а