Голос Председательствующего дрожит от волнения. В зале наступает еще более плотная тишина. Кажется, и насекомые поняли важность момента, исчезнув из этого помещения навсегда. Кроме нескольких молодых бойцов конвойной роты все присутствующие вздрогнули, когда, наконец, зазвучал его надломленный напряжением голос:
Сегодня одиннадцатое ноября… День, когда должно было состояться это заседание. День, который назначил я сам. Для суда над этим, – Председательствующий, не обращая своего взгляда к решетке, за которой сжался в ужасе от грозящей неизвестности подсудимый, продолжал смотреть сквозь зал и медленно, с трудом переводя дыхание после каждого сказанного слова, продолжал, – над этим несчастным. Да, да, господин обвинитель! Я повторю, чтобы у вас не было никаких сомнений! Несчастным! Именно так, по-моему, до тысяча девятьсот семнадцатого года прошлого века в Российской империи называли таких, как он… Этим, кто на эту минуту безвинно отсидел почти год… И в каких условиях!..
Сидящий по левую руку от Председательствующего представитель районной прокуратуры нервно заерзал на стуле, уже не в силах скрывать свое раздражение.
Что вы ерзаете, юноша!? – голос Председательствующего был обращен именно к прокурорскому работнику, но взгляд оставался быть устремленным сквозь зал и в противоположную от его кресла серую стену. – Я уверен, что вы там никогда не были и не имеете малейшего понятия об условиях содержания арестованных! Эти условия уже сами по себе наказание и, заметьте себе, не по приговору суда! И, слава Богу, что такой порядок стал меняться хотя бы на бумаге…
Эти слова Председательствующего принесли в зал кроме полнейшей тишины еще и полное непонимание участниками процесса складывающейся ситуации. Заполнившие зал люди стали молча переглядываться друг с другом. На некоторое время даже исчезла невидимая граница между представителями двух совершенно чужих друг другу сторон, обвинения и защиты. Эти недоуменные взгляды и пожимания плечами присутствующих в полном безмолвии свидетельствовали о царившей в умах зрителей если и не паники, то, уж, точно растерянности. Все почувствовали грядущую неопределенность, которая казалась даже еще хуже легко прогнозируемого по этому делу финала в виде обвинительного приговора. Все ждали следующих слов Председательствующего.