Но в итоге я всегда предпочитала молчание, инертность и незыблемость. Как будто боялась всколыхнуть в своей душе призрачное неподвижное озеро с зеркальной гладью воды.
И вот появился человек, который намеревается повернуть мою жизнь на сто восемьдесят градусов, обещает золотые горы и просит взамен лишь притвориться его женой и родить ребенка. Я самая обычной, ничем не примечательная, никогда не соприкасалась с миром богатых и власть имущих, поэтому сейчас смотрела в глаза этого мужчины, который позволил отстраниться и отойти на нужное мне расстояние и помолчать, переварить услышанное.
Обняла себя руками и возрадовалась непогоде за окном. Никто из нас не включил свет, и мрачные тучи за окном нагнали в комнату темень. Булацкий оказался в тени, его пристальный взгляд больше не давил, и я смогла немного собраться с мыслями, самую малость. Перед тем как начать задавать вопросы.
Картинка уже начала складываться в голове. Исчезновение мужа, нападение кавказцев, Булацкий в роли защитника, а еще ранее – ночь в клубе, воспоминания о которой скрылись за плотной завесой забытья. Я же ничего не помнила кроме смутных образов сплетающихся тел, и разум поставил на место любовника мужа, потому что иное просто-напросто не могло прийти в голову.
Но сейчас, когда Булацкий предложил мне отсутствующие кусочки общего пазла, я начала осознавать, что тогда могло случиться что угодно. Этот человек заявляет, что он – отец ребенка, его слова звучат как безапелляционное знание. И он не похож на того, кто будет что-то говорить, не имея стопроцентных доказательств.
Значит, я спала с ним. Или он меня изнасиловал. Я просто обязана выяснить правду! Одну из многих, которые сегодня обрушиваются на мою бедную голову.
Наконец я смогла разлепить губы, выталкивая из себя вопрос:
– Андрей опоил меня, чтобы подложить под вас? Продал мое тело?
Мне хотелось, чтобы голос звучал спокойно, хотелось с достоинством провести этот сложный разговор, но вместо этого я чувствовала подступающие рыдания, внутри все клокотало, ноги подкашивались, а кожа покрылась мелкими бисеринками пота. Дрожа всем телом, я смотрела на Булацкого, готовясь к тому, что он будет потрошить мою душу. В гнетущей тишине до меня доносилось его размеренное дыхание. Его спокойствию можно было только позавидовать.