Адмирал потратил состояния, чтобы
покрывать сына. И в итоге поплатился должностью и положением, когда
ЦСБ подняла вопрос о будущем наследнике. Адмирал царского флота не
может быть отцом картежника, это несет в себе очевидные риски
безопасности государства. И все же Орлова можно было понять — какой
бы ни был, а все равно сын. Тем более уже обеспечивший семью
наследником. Невский тоже ведь до последнего защищал Василия
Емельяновича, а тот вообще с головой не дружил, что признавали все,
кто его хотя бы раз видел.
— Примите мою искреннюю
благодарность, Дмитрий Алексеевич, — проговорил Петр Васильевич,
склоняя передо мной голову. — Перед вашим уходом из Царского
Государственного Университета вы обещали поддержать любого из нас,
если мы придем к вам с подходящим проектом. А в итоге вы спасаете
не только меня, но и мою семью.
Я улыбнулся.
— Вы заслужили мое уважение, Петр
Васильевич. Как и ваш дед, прославленный адмирал. Каким бы
человеком я был, если бы позволил вам утонуть, когда могу протянуть
руку помощи? — спросил я, и прежде, чем тот ответил, продолжил: —
Но мое расположение не значит, что договор будет составлен с
послаблениями или что к работе нужно относиться спустя рукава.
— Я лично все буду проверять, Дмитрий
Алексеевич! — заверил меня староста. — Я прекрасно осознаю, какой
шанс вы мне даете.
— Ну, раз мы закончили, предлагаю
вернуться в зал, наши невесты уже наверняка нас потеряли, — сказал
я, поворачиваясь к дверям.
Орлов последовал за мной, больше не
говоря ни слова. Лишь вновь оказавшись в зале, боярич вновь
поклонился мне, прежде чем прихватить Комарову под руку и увести ее
танцевать.
Виктория тут же подошла ко мне и,
сплетя свои пальцы с моими, прошептала:
— Я надеюсь, все прошло хорошо? —
спросила она, не сводя взгляда с моего лица.
Я улыбнулся в ответ, после чего
прижал ее к себе за талию. Наклонившись к шее боярышни, почти
касаясь губами ее кожи, я ответил:
— Все просто замечательно, Вика.
От моего голоса она слегка
вздрогнула, я обратил внимание, как прошлась волна мурашек по ее
коже. Боярышня отстранилась от меня, покрытая румянцем, с чуть
подернутыми поволокой глазами.
— Прошу, Дима, не здесь, — прикусив
губу, едва слышно простонала она.
Я кивнул с самым серьезным лицом, на
которое только был способен.
— Конечно, моя принцесса.