Из дома Кремня объект вышел через полчаса, а дальше началась
настоящая карусель. Он звонил кому-то из автоматов, тут же мчался
на встречу – одну, вторую, десятую. Бойцы из наружки в мыле
носились, чтобы не упустить, установить связи и при этом не
засветиться.
Парадокс, но для этого им пришлось наплевать на все правила
движения вместе взятые. Моторы ревели, шины визжали в поворотах, в
их адрес неслись проклятия обалдевших водителей, перед капотом
которых пролетали эти отморозки, каким-то чудом избегая аварии, и
добропорядочных пешеходов, едва успевавших отскочить от мчащихся на
красный свет, а то и вовсе по тротуарам, хулиганов. Гаишники лишь
сплевывали и демонстративно отворачивались, чтобы не видеть
выкрутасы на дороге, за которые любого другого, не задумываясь,
лишили бы прав навечно.
Щербатов не впервые ездил с этими лихачами, но, когда водитель
его машины пролетел туннель на Ленинградке по встречке, выдал
тираду, вызвавшую уважительные возгласы коллег, но не заставившую
их умерить свой пыл ни в малейшей степени.
Всю дорогу бравый сыщик, как утопающий за соломинку, держался за
одну мысль: «Если эти сумасшедшие не разбились до сих пор, почему
это должно случиться, когда я в их машине?!»
Но в какой-то момент объект исчез. Зашел в кафе на Маросейке и
не вышел. А его машина вместе с машиной охраны чинно, не спеша
поехала кружить по городу. Поиски оказались безрезультатными,
Ара-Морячок от наружного наблюдения оторвался, правда,
предварительно познакомив милицию с полутора десятком своих
связей.
А Щербатов поехал городским транспортом на работу – докладывать
о случившемся и получать заслуженный разнос.
Однако неожиданно начальник отнесся к проколу наружки
философски, мол, главное, что не засветились, а объект, ну что,
вернется, куда денется. Лучше вон показания убийцы прочитай –
интересно-о-о…
- Как? Я не понимаю, как? Он же офицер, воевал, был ранен, черт
возьми, и вот такое? – Щербатов швырнул на стол документ.
- Это ты еще его сослуживцев не видел, вот уж кто реально
охренел от этих бумаг, - лениво потягиваясь, ответил Кузьмин. - Он
же на следующий день после того расстрела, в Малаховке, с ними
какой-то их то ли праздник, то ли юбилей отмечал. Так песни пел про
батальонную разведку и каскадеров, рассказывал все о скучной и
бедной жизни пенсионера. Они ж ему реально работу искать начали.
При его-то деньгах, ага. Знаешь, сколько он от Морячка получил?
Впрочем, лучше тебе не знать, еще решишь профессию сменить… Ладно,
ладно, не злись, шучу я так.