– Откуда узнала? – быстро спросил Гуров.
– Она услышала шум в холле и потребовала, чтобы ей сказали, что случилось. Нам пришлось позвать одного из охранников, который ей сообщил, что на ее мужа было совершено покушение. Лариса Петровна все добивалась от него, в каком тот состоянии и жив ли. Вот он ей и сказал, что вы, Леонид Максимович, нашли его раненым и отвезли в больницу, но сдуру ляпнул, что Николай Степанович безнадежен.
Тимофеев собрался, было, сказать, как на самом деле обстоят дела, но Погодин не дал ему и рта открыть:
– Да, это правда. Врачи не оставили нам никакой надежды, счет идет на часы, – заявил он, наградив при этом Сергея Владимировича таким взглядом, что тот окончательно стушевался.
– Ну, вот! У нее началась истерика, и она умоляла нас отвезти ее в клинику, хотя раньше всегда этому противилась, – продолжал врач. – Но сейчас, видимо, поняла, что иначе она не поправится, да и ждать ей дома больше некого.
– Врать мне не надо, – жестко сказал Погодин. – Тем более это бесполезно. Так, что она говорила на самом деле?
Врач помялся, а потом, отведя глаза, пробормотал:
– Она сказала, что теперь, когда и ее дети, и ее муж погибли, ее тоже убьют, потому что она осталась единственной наследницей и компаньоны мужа пойдут на все, чтобы заграбастать себе состояние Николая Степановича. Я не очень ей поверил, но теперь, видя вас, я начинаю ее понимать, – прямо взглянув на Леонида Максимовича, почти ненавидяще произнес он.
– Ее никто не собирается убивать, – небрежно бросил Погодин. – Мы люди брезгливые.
Гуров же просто достал из кармана свое служебное удостоверение и, раскрыв, показал врачу.
– Я лично гарантирую вам, что никто не убьет ее. У вашей пациентки, видимо, нервный срыв, что вполне объяснимо.
– Ни в какую частную клинику она не поедет, – твердо заявил Погодин. – Не заслужила она, чтобы на нее деньги тратили, а вот районная психушка ей подойдет. Раз у нее тяжелейшая депрессия, там ей самое место, – и, обратившись к охраннику, приказал: – Вызывай «Скорую»! Объясни, в чем дело, и пусть поторопятся, а горничной скажи, чтобы сумку для этой стервы собрала. А вы, – он повернулся к врачу, – дождетесь «Скорую», расскажете бригаде медиков, как и чем ее лечили, а потом и вы, и медсестра можете быть свободны.
– Я начинаю понимать эту несчастную женщину, – процедил сквозь зубы врач. – Кстати, сумка уже собрана.