Оставшаяся часть занятия прошла спокойно, если можно так сказать о довольно обильном потоке информации, изливаемом педагогом на бедных студентов, не без труда успевающих строчить конспекты. К концу лекции на пальцах без преувеличений появились мозоли, а сами руки мелко подрагивали от напряжения. О состоянии многострадальной головы лучше не вспоминать. Жаль, что с пробуждением дара обретается абсолютная психоэмоциональная память, что в некоторых случаях, безусловно, полезно, ибо способствует усилению концентрации, но лучше бы просто память стала совершенной.
Звонок, извещающий о конце занятия, прозвучал самой прекрасной музыкой. Покидав учебники и тетради в сумку, я встала, собираясь проследовать к выходу из аудитории, где меня уже ожидал шустро собравшийся Леон. И вдруг…
– Ну что, Ларго, – раздался из-за спины голос одного из высокородных виртонгов, – готовься к сладкой жизни.
– Ты только на угрозы и способен, – совершенно спокойно отозвался новичок. – И напомню, – парень с усмешкой глянул на задиру, – магические дуэли и нападения запрещены уставом академии до третьего курса. А мы, на минуточку, на первом.
– Посмотрим, кто первым нарушит это правило, – парировал виртонг и направился к выходу.
– Зря ты с ними связываешься, – убедившись, что никто, кроме соседа по парте, меня не услышит, пробормотала я.
– Мы с ним с семи лет бодаемся, – беззаботно пожал плечами парень. – И как видишь, я все еще жив. Но спасибо. Поль, – протянул он мне руку.
– Мила, – отвечая на рукопожатие, отозвалась я, гадая, что такого ценного привнесет этот сон в мой сюжет?
Но долго поразмышлять на эту тему не удалось, ко мне подошел заждавшийся Леон.
– Мил, пообедать не успеем, – произнес он и как-то ревниво глянул на все еще стоящего рядом Поля.
– Да-да, идем, – примирительно улыбнулась я. – Ты с нами? – проигнорировав недовольство друга, поинтересовалась у новенького, и тот согласно кивнул.
В коридоре к этому моменту было безлюдно и настолько тихо, что наши шаги отдавались эхом от стен и высокого потолка. Столовая располагалась в соседнем здании, а на улице, как назло, накрапывал мелкий дождик. Поежившись перед распахнутой дверью, откуда тут же пахнуло сыростью и прохладой, не глядя на новенького, я припустила рысцой следом за бодро потрусившим к вожделенному зданию вечно голодным Леоном.