Терроризм, мятежи, этнические или религиозные бунты – частые явления в жизни современного национального государства. Традиционные силовые структуры, разумеется, плохо подготовлены к боевым действиям на пересеченной местности или к подавлению активности незаконных формирований, которым симпатизирует население. Впрочем, зачастую и мятежники мало что могут и умеют. В восьмой главе Барри Стросс анализирует восстания рабов в древности, особенно – широко известное восстание Спартака против римлян, и убедительно доказывает, что те, кто поднимает бунт, могут столкнуться с серьезнейшими препятствиями еще до столкновения с государственной властью. Если цели восставших простираются дальше террора и беспорядков и предусматривают массовый переход по равнинной местности, привлечение к восстанию населения или даже отчуждение больших и обустроенных территорий, – в какой-то момент придется отказываться от партизанской тактики и вступать в полноценное сражение с регулярной армией. Несмотря на романтический ореол, окружающий Спартака, его восставшие рабы не могли ничего противопоставить превосходной логистике, дисциплине и выучке римских легионов. Призыв к массовому освобождению рабов не был услышан итальянцами, оказался не в состоянии конкурировать с очевидными благами римского управления. Мы живем в эпоху жестокого террора и мятежей, но слишком часто забываем, что военное превосходство по-прежнему остается за национальным государством, особенно когда дело касается войны на его собственной территории.
Западные демократии и республики настороженно относятся к пресловутой фигуре человека на коне. Почему бы и нет, собственно учитывая прецеденты: что сделали для общества такие знаменитые всадники, как Александр Великий, Юлий Цезарь и Наполеон? Адриан Голдсуорти в девятой главе подробно описывает, как выскочка Цезарь, покорив Галлию, перехитрил и одурачил своих гораздо более опытных и искушенных в римской политике конкурентов. Голдсуорти подчеркивает, что использование вооруженных сил за рубежом неизбежно оборачивается политическими последствиями дома и может оказаться опасным для республиканского общества, мобилизовавшего превосходную армию, ничуть не менее, чем для врага, против которого ее мобилизовали. Всякий раз, когда граждане приписывают победу в войне за рубежом гению единственного харизматического лидера, даже в конституционных государствах существует вероятность кризиса – если этот лидер решит перевести свою популярность в политический капитал.