Мона До заметила его в зеркале. Она вытащила из ушей наушники:
– Бернтсен? Разве у вас в Полицейском управлении нет своего спортзала?
– Есть, – ответил Трульс, подходя ближе.
Он бросил на пакисов взгляд, говоривший «я полицейский, держитесь подальше», но они, судя по всему, не поняли. Возможно, он в них ошибся. Некоторые из этой молодежи теперь учились даже в Полицейской академии.
– Так что же привело вас сюда?
Она ослабила ремень, и Трульс ничего не мог с собой поделать – он пялился на нее, чтобы узнать, раздуется ли она снова до размеров обычного пингвина.
– Я подумал, что мы могли бы немного помочь друг другу.
– Как именно? – Она села на корточки перед штангой и развинтила винты, удерживавшие блины.
Трульс присел рядом с ней и сказал, понизив голос:
– Вы говорили, что хорошо платите за информацию.
– Да, платим, – ответила она, не понижая голоса. – Что у вас есть?
Он кашлянул:
– Это стоит пятьдесят тысяч.
Мона До громко рассмеялась:
– Мы хорошо платим, Бернтсен, но не настолько хорошо. Десять тысяч – максимум, и в этом случае информация должна быть конфеткой.
Трульс медленно кивнул, облизывая губы:
– Это не конфетка.
– Что ты сказал?
Трульс слегка повысил голос:
– Я сказал: это не конфетка.
– Что же тогда?
– Обед из трех блюд.
– Это проблема! – проорала Катрина, пытаясь перекричать какофонию голосов, и пригубила свой коктейль «Белый русский». – У меня есть сожитель, и он дома. А ты где живешь?
– На Гюльденлёве-гате. Но там нечего выпить, не убрано и…
– Есть чистое постельное белье?
Ульрих пожал плечами.
– Ты поменяешь белье, пока я принимаю душ, – сказала она. – Я прямо с работы.
– А кем ты…
– Скажем так: все, что тебе надо знать о моей работе, – это то, что мне завтра рано вставать, поэтому мы… – Она кивнула в сторону выхода.
– Да, конечно, но, может, сначала допьем?
Катрина посмотрела на свой коктейль. Единственная причина, по которой она начала пить «Белый русский», – его пил Джефф Бриджес, когда играл Большого Лебовски.
– Хороший вопрос, – сказала она.
– Вопрос?
– Смотря какое влияние алкоголь оказывает на… тебя.
Ульрих рассмеялся:
– Боишься, что я не смогу, Катрина?
Она слегка вздрогнула, услышав, как ее имя произносят чужие губы.
– А ты боишься, что не сможешь, Ульрих?
– Нет, – усмехнулся он. – Но знаешь, сколько стоили эти напитки?
Она улыбнулась. Ульрих был совсем неплох. В меру стройный. Это было первое и, пожалуй, единственное, на что она обратила внимание, просматривая его профиль. Вес. И рост. Она вычислила индекс массы тела так же быстро, как игрок в покер высчитывает свои шансы. Двадцаит шесть с половиной, вполне нормально. До тех пор, пока не встретила Бьёрна, она была уверена, что не согласится ни на кого с индексом больше двадцати пяти.