И как скупец, копить всегда готовый,
Когда придет утраты страшный час
Грустит и плачет с каждой мыслью новой.
– Не ной! – одернули ее сразу обе эллинки, – слезами горю не поможешь. Лучше мысль новую дай. Или внимай, что умные люди говорить будут. Слышала, что она крикнула на прощанье? «Иди за мною: в область роковую…». Вот и пойдем, и надерем кому надо («И кому не надо тоже!», – хищно добавила Ярославна) задницу! И в первую очередь вот ей!
Валентина, освободившаяся и от второго артефакта, который бесследно испарился, как только его помощь стала не нужна, в два прыжка оказалась рядом с шаманкой, распростершейся на снегу. В одно мгновенье колдунья стала вровень с победительницей дьявола; а потом и выше – когда сразу пять пар сильных женских рук вздернули ее за ворот кухлянки кверху.
– И как ты все это объяснишь? – пропела Валя.
Николаич за ее спиной содрогнулся. Он-то знал, что когда супруга спрашивает вот таким «ангельским» голосочком, нужно признаваться во всем – что делал, и чего не делал. Однажды в подобное мгновение Виктор Николаевич, сугубый гуманитарий, едва не доказал теорему Ферма. И доказал бы – если бы жена его попросила об этом. Валентина тогда задала вопрос много страшнее – куда Николаич дел премию, о которой (так он надеялся) жена никогда не должна была узнать.
Шаманка прониклась. Увы – обо всем, что она рассказала, наши героини могла сообразить сами. Стуча зубами – скорее от ужаса, чем от холода – дряхлая аборигенка продолжала что-то вещать о преданьях далекой старины, о злых духах, которые приходили за юными, самыми пригожими девушками…
Тут руки Валентины сами почувствовали, что держать на весу тяжелый груз нет никакого смысла, и разжались. Старуха рухнула вниз бесформенной кучкой, а Кошкина повернулась. Вместе с подругами она огляделась вокруг.
– Ну, и где тут юные и пригожие? – первой усмехнулась заметно успокоившаяся Дездемона, не отыскавшая в подступившей толпе аборигенов ни одного смазливого личика, – разве что Николаич?
– Николаича не трожь, – одернула ее Валентина, – у него сегодня другая роль.
– Какая?! – слитно выкрикнули подруги.
– Слышали ведь, что выкрикнула Дуняша? «Твой вождь!». Вот ты, Витенька, и будешь сейчас для нас вождем. А еще – учителем.
– Истории? – открыл рот Николаич, – так я…
– Вот каким! – сурово перебила его Валентина Степановна: