«Убежал… Убежал… Я далеко… Он сюда не придет», – думал Евгений, но нутром ощущая, что безопаснее не стало. Чувство, словно за ним наблюдают, не отпускало и крепко держало охваченного страхом юношу.
Испуганный взгляд пробежался по сгнившим крестам и покосившимся памятникам, но парень так и не понял, куда попал. Словно в лихорадке он озирался по сторонам, продолжая жадно глотать воздух. Руки так вцепились в сосну, словно она была его оружием и защитой.
«Боже…», – до Евгения только-только стало доходить, куда его привели ноги. Всюду перед глазами появлялись могилы. От нахлынувшего отчаяния юноша заскулил. Слезы полились из глаз, и он вдруг почувствовал себя таким обессиленным, что готов был сдаться, сесть под сосной и ждать, что будет.
Где-то жутко провизжал филин. Евгений затаился, вслушиваясь в шум ветвей и поскрипывание крестов. Он весь превратился в слух, даже дыхание замерло, но только испуганное сердце продолжало стучать по вискам.
Что-то коснулось его плеча. Евгений лениво, словно обреченный, обернулся, уже зная, что его там ждало. Перед ним застыло лицо Андрея, улыбающееся акульей улыбкой. Темные глаза смотрели весело.
Ноги Евгения побежали раньше, чем он повернул голову. Ботинок зацепился о корень, торчащий над землей, и юноша полетел вперед, прямо на оградку. Острая пика вошла в горло, пронзив насквозь, и вышла сзади у самого затылка. Женя издал клокочущий звук, широко раскрыв глаза, и через пару секунд провалился во тьму.
Ужасное и тяжелое воспоминание поразило его словно ночной кошмар, после которого вздрагиваешь и просыпаешься весь в поту. Но только Евгений знал, что он не проснулся, а кошмар продолжается, ибо все это не было сном. Или все же сон?
Задыхаясь от пережитых воспоминаний, юноша уцепился за эту идею, пытаясь убедить себя, что это лишь кошмар, а самого продолжала бить дрожь. На какую-то долю секунды ему и вправду показалось, что это был сон, и даже стало легче.
«Кошмар… небылицы», – думал он, застрявший по плечи в собственной могиле, и потянулся к вороту рубашки, сильно сдавившему горло. Пальцы коснулись толстого рубца на коже. Евгений замер, предчувствуя кончину своей надежды. Дрожащие пальцы ощупали грубый, стянутый нитками шов от кадыка до подбородка. В памяти вновь возникло последнее воспоминание – падение на пику и провал в темноту.