Вокруг царила холодная ночь, шумели тяжелые и тучные сосны, за ветвями которых по небу кралась бледная луна. Ее блеклый свет, мягкой шалью ложился на кладбищенские кресты и надгробия, окруженные стальными оградками.
Евгений замер, как только необычная и казавшаяся ему дикой мысль прокралась в голову. Он обернулся, все также по плечи торча из земли, и увидел позади себя большой деревянный крест, с которого на него смотрел он сам.
«Похоронили», – содрогнувшись всем телом, подумал юноша, и дабы убедиться в этом окончательно, еще раз осмотрелся, но уже внимательнее. Ладони нащупали на земле какие-то острые прутики. Женя поднял один из них и, поднеся к свету, увидел розу. Внимание тут же привлекли ногти, сильно отросшие и заострившиеся. Парень бы приметил это и задался вопросом, как они могли так быстро вырасти, да и в такой причудливой форме, но после случившегося это волновало его меньше всего. Он еще раз посмотрел на землю вокруг и увидел несколько вялых, лежащих у самого креста, цветков. Все место окружала низкая оградка с острыми пиками на вершине.
«Моя могила… Закопали… Живого…», – подумал он, и холодок прошел по спине.
Нужно было как можно скорее выбираться и бежать к родителям, успокоить их, обрадовать, что он живой, и они по недоразумению закопали сына живьем. Он уже успел подумать о том, как те будут винить себя, как упадут перед ним на колени, стараясь выпросить прощения, но вдруг одно тяжелое, словно кувалда, воспоминание ударило по разуму. Темные глаза широко раскрылись, и в них отразилась тихая и зловещая луна.
Все детство Евгений провел в глухой сибирской деревне. Здесь же он окончил школу и, покинув родительский дом, уехал учиться в Петербург. Неделю назад дома случилось горе: старшего брата Евгения, Андрея Замятина, убило током на работе. Раздавленный горем юноша бросил университет и вернулся домой к матери и отцу.
Все время, что он провел дома, самым болезненным образом повлияло на душевное состояние парня, вселив в него чувство неисправимой утраты. Мать днями не выходила из своей спальни и рыдала порой так громко, что сквозь бревенчатые стены можно было слышать ее стоны и мольбы вернуть сына. Отец же уходил рано утром и возвращался вечером пьяный до беспамятства. Часто останавливаясь у калитки, он не в силах открыть ее, падал у забора и так и засыпал. Поэтому вся забота о похоронах и о родителях упала на плечи Евгения.