– Вы вот всё воспеваете свою встречу в Лориэне, – обратился дядя Чарльз к своему сыну и Анне, – а между тем, наша встреча с Дженни тоже произошла при весьма романтических обстоятельствах.
– Расскажи же нам, дядя Чарльз.
– Однажды я испытал странное чувство. Мой обычный будничный покой был нарушен, но не внешними факторами, а чем-то изнутри. Словно забрезжил призывно маяк далеко за бескрайними туманными водными гладями, меня объял нежный шелест волн, и в сердце тихонько закралось желание идти туда, откуда из неведомой дали пробивался слабый лучик маяка. И вот, сам не ведая того, я вышел из дому и шёл лишь на этот зов, позабыв про время и пространство, не чувствуя проливного дождя на улице; я брёл меж безликих прохожих и одинаковых зданий, и видел перед собой лишь тот луч. Долго ли продолжались мои одинокие скитания, я не могу теперь воспроизвести в памяти. Наконец, я почувствовал себя входящим в подъезд какого-то старинного здания, каких немного сейчас осталось в нашем городе, белые колонны и балюстрады с балясинами, парчовые ковры и канделябры окружали меня. Ощущение маяка было очень сильным во мне в тот момент, я знал, что он где-то рядом. По стенам тянулись ряды удивительных картин, отображающих самые прекрасные и величественные видения, когда-либо посещавшие меня. Но ни у одной из картин я не остановился: я знал, что сделаю это позже, ибо я искал одну, ту, что предназначена мне. И вот весь мой взор заслонила и полностью захватила огромная картина – бескрайняя иссиня-бирюзовая водная гладь и далёкий парусник на горизонте. Мне показалось, что от него исходит неземной свет. Я стоял и вглядывался в этот корабль-мираж на грани горизонта, казавшийся крохотной точкой. И я почувствовал, что приближаюсь к нему; вот я уже различил, что свет исходил не прямо из него, а из-за него, и взглянув сквозь белоснежные паруса, взгляд мой пересёк корпус корабля и нос в форме лебединой шеи с клювом; я потянулся за лучом дальше, постепенно поворачивая голову, миновал рамку этого мира-картины и увидел… Я узрел источник того дивного света – то были глаза Арталиэн Анориме, стоявшей рядом. И эти глаза сказали мне:
– Приветствую тебя, о, Чарльз Мореход! Тот свет, что был тебе путеводной звездой, исходит не из глаз моих. Он лишь проходит чрез них, беря начало в недостижимых далях. Свет этот был маяком тебе, он привёл тебя ко мне, ибо открыто мне, что Путь наш к тому свету отныне лежит вместе.