– Ты прав, Джон. – Анна встала и медленно пошла делать круг по комнате. В полумраке казалось, что это плывёт по волнам морским грациозный эльфийский корабль с изогнутым носом в форме лебединой шеи. – Мы будем писать о том, что представляет для нас первичные ценности. И даже если он выйдет за рамки нашего маленького Союза – почему мы должны что-то менять?
– Тот язык и те ценности, о которых вы говорите, леди Лютиэн, могут быть понятны далеко не всем. В контексте того, что все мы страстно желаем – изменения мира, нам нужно подумать о доступности его широким массам. Иначе мы ни до кого не достучимся, проще говоря, – и Джон вопросительно оглядел Совет.
– Джон, – дядя Чарльз тоже встал, – я думаю немного преждевременно говорить о его доступности массам. Мы же, в первую очередь, сейчас планируем его выпуск для себя, для своего круга.
– А я вообще думаю, – влез Уолтер, – что никакая доступность не нужна. Никаких компромиссов с обществом и его приспешниками – журналистами! Человека можно изменить только до двадцати лет, и нечего рассчитывать на тех, кто старше, они все прозомбировались и засохли уже.
– Мы немного отклоняемся от темы, – произнесла тётя Дженни, – но раз так угодно всему Совету… Уолтер, тебе я могу ответить двояко. С одной стороны ты прав, только в молодом возрасте на человека можно ещё успеть воздействовать, приоткрыть перед ним мир прекрасного. С другой стороны, некая мудрость говорит мне о том, что люди не равны друг другу от рождения. – Арталиэн сделала небольшую паузу. Все с интересом посмотрели на неё, желая услышать продолжение этой мысли от Главы Совета. – Каждому что-то даётся ещё до его рождения. Возможно, это заслужено им когда-то ранее, возможно – нет, этого я вам в точности сказать не могу. Быть может, это вложено в человека самим Единым. И если это вложено в одного, не факт, что именно то же будет вложено в другого. Такова воля Единого. – И Арталиэн опустила голову, взор её погас. – Мне не дано проникнуть в Его мысли. Так же, как никому из смертных.
– То есть, Вы хотите сказать, что у нас почти нет шансов пробудить кого-то и вдохнуть в него истинную жизнь? – горестно вопросил Джон. – А я верю, что можно что-то исправить. И не этого ли хочет Единый? Иначе зачем мы вообще существуем?! Не затем ли мы пришли сюда, в этот мир, чтобы исправить то ужасающее, вопиющее попирание духовного – единственной основы жизни?