– Я со Шмелём ещё с карантина скорешился, так что буду в масле плавать и мне эти порядки ни к чему! – хвастаясь, заявил нам Гурский.
– Подсосник ты, Вова, – сказал ему Чучвага. – Надо с пацанами вместе держаться.
Лично я решил пока оставаться в стороне.
Два часа пролетело быстро, я выучил ещё несколько статей, и дневальный Лакусь своим омерзительным голосом поднял отдыхающих солдат.
Мы быстро надели свои бушлаты и выстроились перед казармой в три ряда. Остальные выходили из роты не спеша, по одному и группами, на ходу застёгивая ремни и заправляя свои бушлаты. Как только вторая рота построилась, из дверей казармы вышел прапорщик Станкович вместе с сержантом Кулаковым и ефрейтором Замковичем, оба были нашими «дедами», оба низкорослые и с крестьянскими лицами. У Кулакова был шнобелевидный нос, у Замковича тонкие поджатые губы. Остальные «деды» встали позади колонны. Я успел разглядеть каждого, тут понять было не сложно, у всех были приспущены ремни, причём, стянуты вниз бушлатов, так что его края напоминали мини-юбку, шапки-ушанки закинуты на затылок и доведены до состояния полугодовалой нестиранности. Среди них я разглядел рыжеволосого рядового Макарова с лисьим лицом, сержанта Рондикова или Ронда, низкорослого и уже с залысинами, прыщавого ефрейтора Крюгера, криволицего рядового Кайдана, бледного музыканта Помидорчика, качка Полустана, ефрейтора Бороду, жилистого с благородным лицом недобитого белогвардейца, ему не хватало ещё белёсых редких усиков. И под громкие команды наша рота направилась к «стелсу».
Возле штаба Кулаков скомандовал «песню запевать» и наш период, остальные уже помалкивали, ибо по сроку службы не положено, не хуже Кабзона затянули песню «День Победы». Под команду «прямо» и, маршируя строевым эти несколько десятков метров, нам приходилось отдуваться за всех. «Деды» давно не маршировали, «фазаны» только некоторые поднимали ноги, поэтому чтобы было слышно, что идёт вся рота, мы колотили ногами по асфальту со всей дури, опуская свои почки к самым пяткам.
– Сойдёт, – сказал Кулаков возле ступенек столовой. – Курить разрешаю.
В столовой мы заранее поставили одного из наших на бушлаты, и встали в три шеренги. Первыми заходили «дедушки», потом «фазаны», ну а мы, «слоны», замыкали всю процессию.
– Смотрите, ребзя, ложками быстрее хлебайте, как только последний «дедушка» встанет, приём пищи ваш будет окончен, – сказал нам кто-то из «фазанов».