После окончания занятий нам разрешили покурить и мы тут же обосновались в курилке за клубом, с которой открывалась отличная панорама на дровяной склад и кинологический вольер, ограждённый высоким деревянным забором. Я глубоко затянулся, и моментально опьянел, словно в меня залили бутылку водки. Голова закружилась на все сто восемьдесят градусов, и я пришёл в себя, лишь когда мы уже возвращались в роту.
Где-то между столовой и штабом Левковичу не понравилось хождение «дедушек» в походной колонне, и он резко крикнул:
– Вспышка, вторая рота!
Мы все попадали на животы, и, как положено, прикрыли уши руками. Сержанты и некоторые «дедушки» остались стоять.
– Вы чё, припухли, команда не ебёт?!
– Товарищ лейтенант, мне служить осталось меньше месяца, какая вспышка? – тут же возмутился Рондик.
– Сержант Рондиков, упор лёжа принять! И жимани там раз сто!
Рондик недовольно сыкнул и упал на кости, за ним упали остальные.
– Пока каждый не отожмётся по сто раз, никто не встаёт, – заключил Левкович.
– Товарищ лейтенант, здесь же дети маленькие спят, – кряхтя с непривычки на костях, сказал сержант Кулаков.
На территория части, как раз за столовой, находилось офицерское общежитие, в котором проживали семьи местных офицеров. Левкович не предал этому особого значения.
– Вторая рота, – окликнул всех Ронд, – под общий счёт, все вместе, отжимания начи-най!
И мы все разом начали громко отсчитывать: «Раз-два-три!» Наши юные голоса разлились по части звонким эхом и неугомонный Лёва в миг покраснел.
– Отставить, вторая рота! – приказала Левкович. – После обеда общий сбор сержантского состава у меня во взводниках!
Впервые я почувствовал какую-то справедливость, представив, как Лёва прокачивает и пинает у себя в кабинете этих лычкастых выскочек, во мне зароптали радостные нотки, как будто кто-то почесал мне на спине место, до которого я долго не мог дотянуться.
***
Через несколько дней в нашей роте состоялась сдача статей перед комиссией, в которую входили комбат Рысюк, заместитель комбата по батальону накаченный, как Рембо капитан Головач, Вера и Студнев. Все мы немного волновались, стоя перед дверью линейки, где проходил отбор, повторяли с уставала перечень статей, словно в университете перед сдачей экзамена грозному преподавателю. Первым зашёл Гораев и через минут пять вышел со счастливым лицом. В университете он был отличником, и сдать статьи ему не представлялось тяжёлым испытанием. За ним пошли Ратьков, Нехайчик и Лесович. Эти ребята зубрили статьи после отбоя, лёжа в кровати, поэтому успех их был предопределён заранее. Оставался я и остальные «двоечники», для которых учение статей было в муку.