– Иди, давай, – сказал мне Чучвага. – Ты всё знаешь.
Я подумал, что идти после проваливших зачёт олухов, было равносильным вписаться в их ряды. Все военные деревянные и с логикой у них были проблемы.
Постучавшись в дверь и, приоткрыв её, я резко козырнул офицерью и поинтересовался, можно ли войти. Рысюк махнул рукой, и я тут же предстал напротив стола, где сидели экзаменаторы.
Статьи спрашивал комбат, отвечать нужно было быстро, не запинаясь, тем самым демонстрируя свои знания и надеясь на то, что статью до конца слушать не станут. Я отвечал бойкой, высоко подняв подбородок, впившись глазами в потолок, чтобы строгие лица комиссии окончательно меня не смутили.
Запнулся лишь немного в конце 165 статьи об обязанностях часового, переставив слова местами, и выдержав небольшую паузу. Но и эта весьма незначительная оплошность могла сыграть свою роковую роль.
– Плохо, товарищ солдат! – сказал мне прямо в лицо комбат. – Ты когда в карауле будешь на разводе министерскому полковнику отвечать, так он подумает, что ты обосрался! Увереннее, чётче, смелее, в конце концов.
Тут за меня вступился Вера.
– Товарищ майор, хлопец он нормальный, я личное дело его поднял, стихи, прозу пишет, творческий человек, ему то не справиться? А в карауле подтянется, подучит.
– Под вашу ответственность, – строго заявил ему Рысюк.
– Минский? – поинтересовался у меня Головач.
– Так точно, товарищ капитан!
– А с какого района?
– Из Фрунзенского!
– Так мы земляки. Берите его, товарищ майор, этот не оплошает!
Рысюк немного помялся, что-то пометил на своём листке и сказал:
– Свободен!
Я нехотя откозырял и вышел прочь. Меня уже давно стала подбешивать вся эта нарочитая серьёзность на фоне разваливающихся совковых зданий, псевдо-патриотизм, советские символы и Лукашенко вечером по новостям, что лично мне казалось полной деградацией личности, и с каждым днём я осознавал, что всё глубже окунаюсь во всю эту армейскую бытовуху, теряя свои положительные качества и определённую рациональность.
После меня статьи сдал один только Гурский. Остальным назначили повторную пересдачу.
***
Вечером всех сдавших статьи загнали в сушилку и поставили «на кости». Командовал процессом неугомонный Кесарчук. Мы стояли в упоре лёжа, а костяшки наши рук упирались в бетонный пол, кровь подступала к вискам, и было совершенно не весело. Потапенко разъяснял, что это была профилактика и урок для наших неучей. Под счёт «раз-два-полтора», мы около получаса выслушивали нравоучения сержантуры. Посмотреть на процесс зашли Шмель и Кулаков.