– Вяв-мяу-мяу-миу-мяу-сю-вав!..», – зло высказала вьетнамка, вырывая кофточку из моих рук, а я остолбенел, впервые услышав вьетнамскую речь…»
Такая же примерно была история, когда я как-то в самолёте вдруг услышал быстрые харкающие звуки, тревожные и страшные, будто у кого-то начался эпилептический приступ.
Все испуганно обернулись, и оказалось, что это парень-ингуш рассказывает своей девушке анекдот.
Каждый из нас, наверное, уже неоднократно ловил себя на мысли, что когда мы наблюдаем, как незнакомец разговаривает на своём языке, мы потрясённо удивляемся: «Как он так делает?». Это ведь ни так-то просто, наверное?.. Неужели ни проще сказать «осетрина», чем набирать полный рот слюней, чтобы озвучить по-французски «эсружонн» («эр» – гортанная, булькающая, «эн» – гундосая, почти непроизносимая)? Такая же история и с настоящим английским. Когда я, например, слышу английскую речь (нет, не пошло «квакающую» с жвачкой во рту американскую, а именно британскую!), я всё время облегчённо вздыхаю, когда собеседник наконец-то замолчит, так как чисто по человечески всё время переживаю, что он вот-вот либо укусит себя за язык, либо подавится им.
Как-то я был свидетелем диалога двух китайских туристов. Один что-то оживлённо и весело рассказывал другому, и я замер, зачарованный, восторженно наблюдая за ними, и через две минуты уже был твёрдо уверен, что говорящий парень просто валяет дурака, склоняя на разные лады одну и ту же фразу из трёх слов:
– Ын гы цу хим!.. Цу шы гы хим! Гы шы цы шы!, – весело рассказывал китаец, а его собеседник не сводил с него глаз, стараясь не упустить ни одного слова. К концу рассказа они оба с удовольствием расхохотались, и рассказчик сквозь смех повторил «на бис» пару наиболее ключевых фраз, доводя собеседника до восторженного взвизгивания.
Примерно также я был потрясён, случайно оказавшись в армянской семье:
…В трёхкомнатной квартире находились семейная пара, бабушка, двое детей и их знакомый. Короче, шесть человек. И эти шесть человек говорили одновременно и создавали столько шума, что любой порядочный человек, проходящий мимо дома, мог бы свидетельствовать в суде, что в квартире либо проходило собрание обманутых дольщиков, либо облава спецназа. Человеку, не знающему армянского языка, было бы, по крайней мере, страшно находиться в такой квартире, хотя разговор происходил примерно такого содержания: