Но это не вкус азиатской кухни.
Снова мимо.
То, что лопал Одиссей на пиру у Цирцеи, – сыр, жареная ячменная мука, вино…
Нет. Не то.
Вкус соуса Гарум, что так любили в Риме. Он же вонял! Его даже было запрещено изготовлять в городах. Людей тошнило от вони гниющих рыбьих внутренностей, что ферментировались в каменных ваннах на палящем солнце.
Но в Риме это ели.
Устричный соус?
Соевый соус?
Нет, не тот это вкус.
Это не сладкое и не соленое.
Не кислое.
Терпкое, да…
Так что кончик моего высунутого языка горит как в огне.
Я прикусываю язык зубами до боли.
В глазах доктора мелькает тревога. Он, похоже, что-то увидел на моем лице. Он мягко и очень настойчиво окликает меня. Я не отвечаю. Я давлю на кончик своего языка сильнее и сильнее.
Доктор снова зовет меня по имени.
И еще раз.
И только тогда я реагирую. Я разжимаю зубы. Они так крепко стиснуты, что это дается мне с большим усилием.
Кончик языка по-прежнему в огне. Там острая боль.
В памяти моей по-прежнему ничего. Никаких воспоминаний. Там нет ни темноты, ни черноты, ни сумерек, ни тумана, ни мглы.
Там сплошная пустота.
По лицу доктора я вижу, что он по-прежнему встревожен. Его удивила и даже напугала моя реакция. Он старается не подавать вида – он профессионал. Но я это чувствую.
Он испытал безотчетный приступ паники и страха на нашем сеансе.
Что он подумал?
Что я решила откусить свой собственный язык?
И выплюнуть кровавый кусок моей плоти на этот девственно-чистый пол, покрытый ламинатом, в его кабинете, расположенном на девятом этаже бизнес-центра «Лотте-Плаза»?
Что видели ангелы?
Что-то или кого-то они точно видели. Но лица их остались невозмутимыми.
Ангелы из белого гипса на своих невысоких постаментах. С крыльями за спиной, похожими на странную помесь крыльев птицы и бабочки. Ангелы-статуи, вылепленные из гипса без особого искусства и старания. Созданные по какому-то общему лекалу – с гладко причесанными кудрявыми головками, миндалевидными глазами без зрачков, без всякого выражения. Облаченные в белые гипсовые хитоны, бесполые, равнодушные скульптуры, годные лишь для того, чтобы их купили со скидкой по сходной цене и поставили где-то на кладбище над свежей могилой.
А что видели цапли и журавли?
Тоже вылепленные из гипса, раскрашенные водостойкой краской в серый, черный и белый цвет? Птицы-статуи, стоящие в траве в одиночку и попарно. Те, что в одиночку, обратили свои головы к земле, замерли в охотничьей стойке, поджав одну ногу и нацелив клюв в траву. Те, что попарно, распластали гипсовые крылья, изогнули гипсовые шеи, скрепленные проволокой, в безмолвном брачном танце.