«Значит, мои дела не так уж и плохи», – немного успокоилась Елена, пытаясь приободриться. Больше всего ее пугало, что она никак не могла вспомнить, что же с ней случилось. Она отлично помнила, как зашла в душ, включила (или нет?) воду, а дальше была пустота. Неужели она поскользнулась на мокром кафеле, да так, что разбила себе голову, лицо и руки?
И где тогда Витя? Почему он не рядом?
«Реанимация! – вспомнила Голубева и облегченно вздохнула. – Его сюда просто не пускают. Наверное, он сидит возле палаты и страшно волнуется. Значит, надо сообщить, что я жива и в сознании». Голубева повернула голову влево и, пересилив подкатившую тошноту, уставилась на красную кнопку. Попыталась дотянуться до нее рукой, но тут же бросила эту затею. Руки ужасно заныли, да к тому же кисти и даже запястья были в гипсе. Тогда она попыталась дотянуться до кнопки носом, но опять безрезультатно, голова оказалась такой тяжелой и неподъемной, будто весила целую тонну.
«Плевать! – зло буркнула Елена про себя. – Подожду».
Ждать ей пришлось долго. Естественно, часов у Голубевой не было, за временем она не следила, но ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь распахнулась и в палату зашла пожилая женщина с какой-то колбой в руках. Она равнодушно взглянула сначала на ее соседку, а потом перевела взгляд на Голубеву.
– Как вы себя чувствуете? – врач подошла к Елене и улыбнулась. Ее английская речь была очень беглая и с каким-то не понятным для Голубевой акцентом. – Молчите, молчите. Вы же все равно не можете говорить.
Голубева не понимала половины слов, ей ужасно хотелось узнать, что случилось, но она не могла произнести ни звука, и это ее страшно раздражало.
Женщина проверила капельницы, подключенные к ее рукам, сначала одну, затем другую, причем все это время она беспрерывно говорила:
– Теракт, жертвы, челюсть, сотрясение мозга, – выловленные Голубевой из общего потока слова хотя бы немного прояснили картину.
«Значит, теракт», – Голубева до последнего не хотела принимать этот факт. Одно дело, когда ты думаешь, что поскользнулась на мокром кафеле, и совсем другое – когда узнаешь, что стала случайной жертвой каких-то отмороженных придурков. «Хорошие путевки, стопроцентная безопасность, – хмыкнула она, – спасибо, Витя».
«А где же Витя? – напряглась Елена, уже начиная понемногу приходить в адекватное состояние. – Жив ли он? Почему меня не ищет?»