– Купили! Купили! Четыре бутылки!
– Вы чё, тормоза, где ходите? Мы уже два раза стоп – кран дёргали, кореша вашего чуть не убили тут.
– У вокзала водку не продают, пришлось на ту сторону сбегать…
Электричка поехала, в окнах замелькали подмосковные полустанки, совсем скоро нам всем захорошело, оказывается, в армейской службе нет ничего страшного, и сержант такой симпатичный попался, улыбается.
– Жалко мне вас солобоны, скоро перестанете веселиться…
– Это почему, а Слав? (призывник с пышной прядью седых волос запанибрата называл сержанта Славой)
– По ротам вас распределят, и начнёте «летать» как сраные веники, вот почему…
– А что значит «летать»?
– Всё узнаете скоро, и про «летать» и про «сушилку»…
Все притихли, потрясённые мощью неожиданного, такого военного слова «сушилка». Сержант резко встал – подорвались! Солобоны! На выход! Дальше нам пешком топать, электричка поворачивает…
Мы вывалились в темноту, счастливые, пьяные, часа два брели по шпалам, пока не дошли до КПП, воинская часть обдала нас освежающим запахом кислой капусты, в воздухе медленно кружились огромные, разлапистые снежинки, было очень тихо, идиллию нарушал стук работающего генератора.
– Так, щас вещи оставляете в приёмнике, и на склад, одеваться, а то вы на военных не похожи.
«Приёмник» оказался обычной трёхэтажной казармой, мы поднялись на второй этаж и увидели длинные ряды двухъярусных кроватей, застеленных однообразными синими одеялами с каймой из двух чёрных полос.
– О, подкрепление прибыло.
С постели медленно, морщась от боли, вставал парень с двумя огромными, чёрными синяками вокруг глаз.
– Здорово, мужики. Пожрать есть чего?
Мы все замолчали. «Седой» осторожно спросил – я извиняюсь, а что у вас с лицом?
– Догадайся с трёх раз. Я ещё и ссу кровью. Почки отбили…
Тишина стала гнетущей. Снизу донёсся крик сержанта – вы где? Солобоны? Бегом вниз!
Потрясённые, мы спускались вниз.
– Построились, нечего по части толпой ходить.
– Слав…
– Я тебе не Слав, а товарищ старший сержант, понятно?
– Да.
– Не да, а «есть», сделай тридцать отжиманий, упор лёжа принять!
«Седой» натужно отжимался, на счёт «десять» руки героя подогнулись.
– У– у– у, да у нас тут задрот, всем принять упор лёжа, тридцать отжиманий, а потом, после склада, объясните товарищу его ошибку.
Злобно глядя на лежащего в снегу «седого», мы отжались положенное число раз.