Помню, что несмотря на старания лектора, большинство людей выглядели мрачными. Задавали много вопросов. В основном они касались плохого вооружения нашей армии, причин быстрых военных успехов немцев. Я тоже впал в мрачное настроение – ведь там, в огне войны, находился и мой отец.
На подобном политзанятии в том же Таврическом саду я впервые услышал слово «блокада». Речь шла о том, что немцы заняли город Шлиссельбург. В этом городе до войны я был вместе с отцом. Знал, что город расположен на берегу Ладожского озера, в том месте, где из него вытекает Нева. Слушатели были в очередной раз глубоко расстроены этим успехом врага. Начались вопросы.
Тогда и прозвучало слово «блокада». Стало ясно, что враги окружают город. Я сразу побежал домой, чтобы поделиться этой новостью с мамой. От полученного известия она, всегда такая мужественная, вдруг впала в какой-то ступор.
Уставившись в одну точку, долго молчала. Но затем встряхнулась и сказала, обращаясь ко мне:
– Ну что же, сынок, будем держаться.
В этот же день Миша, мой приятель из соседнего дома, сообщил, что их семья переезжает в Москву. На следующий день я пришел его проводить. Он с мамой и еще какими-то людьми уезжали на машине. Мы распрощались. И каково же было мое удивление, когда на следующий день я вдруг его встретил. Оказалось, что пути на Москву уже не было, и им пришлось возвратиться. Вскоре в городе был введен комендантский час. После 23-х часов и до 5 часов утра нельзя было передвигаться по улицам без специальных пропусков. Правда, у детей пропусков не требовали. На улицах появилось много патрулей.
Однажды мама послала меня поискать в магазинах клей или клейстер. Оказывается, поступило распоряжение обклеить все окна бумажными полосками. Считалось, что они защищают стекла от воздействия ударной волны при взрыве бомбы или снаряда. Клейстер я купил, и мы всей семьей заклеивали бумажками единственное окно нашей комнатки.
В эти дни все чаще к госпиталю подъезжали санитарные машины. Из них выгружали на носилках раненых, в основном в окровавленных бинтах. Были слышны их громкие стоны. Не успевали санитары разгрузить одну машину, как подъезжала следующая, а то и сразу несколько. Конечно, раненым было очень тяжело, но нелегко было и тем, кто их лечил и обслуживал.