Кротицыны жили на самом краю Петровского, на крутом берегу Москва-реки. Стоило же просто повернуть голову, и перед взором как ладони открывалась панорама деревни и примыкающего к нему поселка Института Биологических Проблем. По ночам, сидя на скамейке с маленьким телескопом в руках, Лёнька мог часами наблюдать за звездным небом, а потом рассказывал друзьям про якобы увиденные им хвостатые кометы и далекие галактики.
Многие ребята не верили в эти россказни, но кое-кто про себя думал: а вдруг в этом что-то есть? Конечно, Лёнька слыл фантазером, но вот беседка в саду Кротицыных была на самом деле очень необычной. Не какая-нибудь деревенская самоделка, сделаннпя из досок и железа. Нет, на краю участка возвышалось старинное сооружение из белого камня: шесть мраморных колонн и вытесанный из цельного куска известняка купол трехметрового диаметра. Беседку построили в начале XIX века в усадьбе князей Голицыных, что располагалась здесь менее чем в ста метрах от дома Лёньки.
Когда-то этой беседкой завершался грандиозный княжеский парк, от которого ныне осталось лишь несколько десятков древних деревьев. Одно из них по воле судьбы также росло возле дома Кротицыных – двухсотлетний ливанский кедр, с характерной плоской вершиной кроны и длинными раскидистыми ветвями. Такого дерева не было больше нигде в Подмосковье, и потому о нем не раз писали статьи в газетах ученые-ботаники. «Ну и везет этому пустомеле!» – с завистью говорили о Лёньке в школе его неприятели.
А теперь признайтесь – разве бы вам не захотелось встретить грозу, сидя в скамейке в древней княжеской беседке, да еще под древним кедром, чья родина находится в далекой Малой Азии?
Почесывая укушенную комаром руку, Лёнька пошел по узкой асфальтовой дорожке, ведущей через сад. Наверху, среди густых ветвей, сияло нестерпимой голубизной июльское небо. Было тихо, и только отчаянная духота да вдруг умолкший щебет птиц предвещали скорую грозу. Наконец, со стороны Знаменков донеслось далекое глухое грохотание.
Вскоре Лёнька уже сидел на своей любимой скамейке, упершись ногами в одну из колонн. Сквозь вьющийся дикий виноград он увидел, как на Знаменки с северо-запада медленно надвигался иссиня-черный фронт облаков. То там, то здесь их прочеркивали зигзаги молний. Гроза обещала быть на редкость сильной, и Лёнька даже облизнулся в предвкушении предстоящего буйства стихий.