Я успела добежать до отхожего места, где меня и вывернуло. Я обнимала холодные стенки горшка и исторгала из себя все, что съела накануне, стараясь особо не шуметь.
Единственным источником света в этой просторной комнате с мраморными стенами была луна. Ее лучи струились через окно, а меня продолжало тошнить. Хвала богам, что сравнительно тихо.
Когда меня рывком выбросило из сна, Тамлин даже не шевельнулся. Поначалу я не поняла, где нахожусь, не в силах отличить темноту своей комнаты от вечной ночи в подземной тюрьме Амаранты. Холодный пот, покрывавший мое тело, был липким, как кровь тех фэйцев. Сообразив, что я все-таки дома, я поспешила в купальную.
Я просидела там минут пятнадцать, терпеливо дожидаясь, когда затихнут позывы на рвоту и меня перестанет лихорадить.
Дышалось все еще с трудом, и я не отваживалась поднять голову от мраморного горшка. Я старалась успокоить дыхание. Мне всего лишь приснился кошмарный сон. Один из многих кошмаров, нынче преследовавших меня во сне и наяву.
Со времени событий в Подгорье прошло три месяца. Три месяца приспособления к бессмертному телу и миру. Мир, разнесенный Амарантой на куски, стремился обрести былую цельность.
Я сосредоточилась на дыхании. Вдох через нос, выдох через рот. Снова и снова.
Убедившись, что позывы прекратились, я подняла голову, выпрямилась и прошла к соседней стене. Встала у окна с треснувшим стеклом, – следы разгрома, учиненного подручными Амаранты в нашем доме, попадались на каждом шагу. Прохладный ветер, проникавший сквозь трещины, приятно холодил липкое от пота лицо. Я села на пол, уперлась головой в стену, а руками – в холодные мраморные плитки. Они были настоящими.