С бревна напротив доносились голоса.
– Ну, дед-то понятно: зрение хочет вернуть. – Тэрри произносил слова отрывисто и резко – странная манера говорить. – Ну а ты, молодой, лучше бы перестал в «Жареную курочку» ходить и купил абонемент в спортзал.
Толстый обиженно засопел.
– Думаешь, я не пробовал?
– А с чего ты решил, что твоя Люси полюбит тебя худого?
– Ну… я видел, как она на подтянутых смотрит. Так у меня хоть шанс появится… А ты с чего решил, что сто тысяч уберегут твой бизнес от банкротства? – не удержался и воткнул ответную шпильку Рон. – Тут, знаешь ли, не только инвестиции, но и мозги нужны.
Теперь набычился Тэрри. Отвернулся, замолчал, раздраженным жестом смахнул присевшую на лоб муху.
«Низкого полета люди, – вяло подумала Марика. – Один ленится перестать жрать, другой не умеет деньги в руках удержать. Такому хоть сто, хоть миллион – все равно уплывут… Зато понятно, зачем сюда пришел дед. Вот только дойдет ли…»
Она поднялась, отыскала в рюкзаке флягу и направилась к ручью.
Светло-голубые глаза Рона внимательно провожали стройную женскую фигуру. Теперь, когда незнакомка скинула толстовку, стали видны приятные глазу округлые формы. Черные вьющиеся волосы, стянутые на затылке в хвост, кофейного цвета глаза, нежно очерченный рот – все это он сумел разглядеть в тот короткий момент, когда она подошла, чтобы взглянуть на их карты и спросить про спички.
– Красивая какая, – не удержался, все-таки высказал свое мнение вслух, хотя собирался оставить его при себе.
Тэрри не ответил, занятый копанием в рюкзаке, а до того молчавший дед покачал головой.
– Злая красота – уже не красота.
– Ну да, вредная. Да все они такие…
Рон вновь тяжело вздохнул, перевел взгляд на собственные пухлые руки, а затем с застывшим на лице отвращением отвернулся от них.
* * *
– Да что же это за Уровень такой? Столько разных предметов, столько мест непонятного предназначения. Тут, чтобы разобраться, нужно жить годами: рыскать по тропкам, спать в палатке и часами сидеть в этих пресловутых фонтанах! Ага, посидишь в одном таком, а потом два часа рыдаешь!
Поверхность зеркала блеснула в лучах солнца; при свете дня буквы читались плохо. Марика вытерла слезы и вгляделась в текст:
«Ты сама выбираешь Путь».
– Да ничего я не выбираю! Неужели не видно? Я вообще не знаю, куда иду!