Наверняка не меня. Так что, Горский, пользуйся обещанием приютить тебя, бездомного, и спи. Завтра тяжелый день. Во всех, кстати, отношениях…
– Вы пришли?
– А куда мне деваться? Дома нет, друг здесь, работа всегда со мной… Пьян, за что прошу прощения… Настя, у вас спирта нет?
Клянусь, у меня даже в мыслях не было задавать подобный вопрос! Тем более пить!.. Если бы она сейчас просто вынула из стеклянного шкафа спирт, я бы еще мог исправить положение. Отказался бы, отшутился. Но она твердо заявила:
– Вы же сейчас упадете.
Горский? Упасть?!
– Вы меня плохо знаете.
Выплеснув в себя треть стакана чистого медицинского спирта и старательно залив очаг водой, я почувствовал, как резко пошел на меня стерильный пол ординаторской. Последнее, что запечатлелось в моей памяти, был грохот деревянного стула…
Пробуждение давалось с трудом. Расклеив губы, я понял, что умираю от жажды. Вместе с желанием выпить три литра ледяной воды из-под крана в памяти восстановилась вся хронология последних событий вплоть до того момента, когда я вошел в ординаторскую. Интересно, на какой кушетке я лежу в больнице, если вокруг тьма хоть глаз коли, рядом ни куртки, ни ботинок, а под головой – подушка?
Осторожно опустив ноги на пол, почувствовал не холодный пол, а мягкий ворс ковра. Я, как Садко, провел рукой перед собой. Рука столкнула с какой-то плоской поверхности нечто стеклянное, и это грохнулось на пол. Судя по шуршанию и плеску воды, я сбил со столика вазу с цветами. Если это не мои похороны, то я нахожусь в чьей-то квартире. Обоняние могло бы помочь, запах квартире я определял, что называется, «на раз», но какое останется обоняние после такого количества спиртного? Так, запашки. В основном, от себя.
После приземления вазы на стене в соседней комнате щелкнул выключатель, и в коридоре появилась полоска света. Все-таки Борька уволок меня к себе! Что я ему там говорил о бывшей жене и себе, бездомном? Не помню, хоть убейте! Но, наверное, что-то говорил, раз он притащил меня сюда. Только как он узнал, что я в больнице? Сейчас узнаем…
В комнате зажегся свет, и я, так сказать, надкусил батончик «Шок»…
У стены, смеясь, стояла Настя и запахивала на груди халатик с какими-то японскими драконами. Я закрыл глаза. Потом открыл. Настя не исчезла.
– Я боюсь даже спрашивать, где я.