– А скажи, Жердь, ты свою рубаху отдашь тому, у кого её нет? Только честно?
– А это тут при чём?
– А при том, что больно вы горластые требовать, чтобы кто-то свою рубаху снимал, а сами-то своей никогда не снимете! Будет комиссар в куртке кожаной сидеть и с мужиков рубахи снимать! Повидал я их, знаю!
– Стало быть, оправдываешь ты такое положение?
– Нет, не оправдываю. Я считаю, что наши старожилы слишком увлеклись накопительством, слишком себе на уме, что следовало бы более внимательно относиться к нуждам неимущих, как Христос учил. Но силой тут ничего исправить нельзя. Я, не задумываясь, отдам свою миску каши голодному, но я никогда не пойду отнимать её у кого-либо. Это дело совести человеческой, а не классовых догм. Пойми, Жердь, догмы – они бездушны, им до человека дела нет! Нельзя же догмами, партийными уставами заменять совесть!
– А ты, когда офицером был, по совести жил, аль по уставу?
– Я устав исполнял, но в противоречие с совестью моей это не вступало.
– Надо же! А у нас ротный был, так он (по совести, между прочим!) долгом своим считал солдата кулаком поучить. Одному так заехал, что челюсть вывихнул. Тот ему тоже отвесил! Офицеру – что? Выговор и перевод, а нашего брата в арестантские роты! И ведь по совести всё!
– И что ты этим хочешь доказать? Что сволочи в каждом деле встречаются?
– Что совесть у нашего брата с твоим – разная. И правда разная! А значит, однажды придётся нам с оружием в руках встретиться, Архиерей.
– Ты это всерьёз? – Алексей спрыгнул на пол, остановился напротив Давыдки.
– Всерьёз. Ты Тимоху спроси – он то же самое тебе скажет.
– Тимоху я ещё могу понять. Отец его сгинул рано, он с матерью и младшими всю жизнь в нужде мыкается.
– Тимоха сейчас в нашем местном Совете заседает. Он в Москве был, Ленина видел. Ты потолкуй с ним. Он тебе многое разъяснит лучше, чем я.
– А ты уже что, тоже партийный?
– Да, на фронте вступил. И Тимоха тоже. Его за агитацию под трибунал отдать должны были, а он сбёг. В Москву. А из Москвы до дома подался.
– Фронт, Жердь, не место для агитации, – сухо произнёс Алексей.
– Вот-вот! – вскинулся Давыдка. – Сразу офицера чувствуется! Смотри, Архиерей, не ошибись, на чью сторону встать!
– Я не собираюсь вставать ни на чью сторону! – вскипел Алёша. – И не надо тянуть меня, точно барана! Я готов воевать с врагом, а в глупости, которую вы называете классовой борьбой, я участвовать не собираюсь! Я деления вашего на классы не принимаю! И за оружие ни за вас, ни против вас браться не стану!