Мы стояли у бара далеко от всех остальных и могли говорить свободно.
– Ты ни о чем не хочешь поспрашивать? – не выдержал я.
Дядя покачал головой.
– Что ж мы тогда здесь делаем?
– Пытаемся выяснить, что делал Уолли.
Я не понимал, как это можно выяснить, не задавая вопросов.
– Сейчас покажу, – сказал дядя, когда мы вышли. Мы вернулись немного назад и заглянули в третий бар.
– Ясно, – сразу же сказал я.
В баре играла музыка, если можно ее так назвать, и женщин было полно. В основном пьяные, средних лет, но и молодые встречались. Проститутки, наверное, среди них тоже были, но не так много. Обыкновенные женщины. Мы снова взяли два пива. Я был рад, что папа не заходил в такие места. Его только выпивка интересовала.
Вскоре мы двинулись по западной стороне улицы и на Чикаго-авеню повернули за угол. Миновали полицейский участок, пересекли Ла-Саль и Уэллс. Папа, проходя здесь примерно в половине первого, мог бы свернуть на юг.
Он находился тут прошлой ночью. Примерно в это же время, возможно, по той же стороне, что и мы.
Мы прошли под эстакадой надземки на Франклин-стрит. Над головой прогрохотал поезд – ночью они почему-то сильнее шумят. В нашей квартире на Уэллс, в квартале отсюда, их очень хорошо слышно по ночам или рано утром, если не спишь.
На углу Орлеан-стрит мы увидели рекламу пива «Топаз». Это, видимо, и было заведение Кауфмана, других баров поблизости не имелось.
Последняя папина остановка.
– Мы разве туда не пойдем? – спросил я.
Дядя покачал головой. Я не стал выяснять, почему, и мы молча постояли там минут пять.
– Ну что, парень? – произнес он.
– Ничего.
И мы двинулись на юг, к тому самому переулку.
Переулок как переулок. Без тротуаров, красным кирпичом вымощен. На одной стороне парковка, на противоположной – кондитерская фабрика с большой грузовой платформой. Около нас горит мелкого калибра фонарь, под эстакадой у Франклин-стрит такой же. Не сказать чтобы очень темно, с Орлеан-стрит все просматривается насквозь. Будь там кто-нибудь, мы бы его разглядели.
Дальше, на середине переулка, жилые дома, выходящие фасадами на Гурон-стрит или Эри-стрит. У тех, что на Эри, к задним дверям квартир примыкают деревянные веранды и лестницы, у гуронских стены ровные.
– За ним определенно шли следом, – сказал дядя Эмброуз. – Он бы заметил, если бы кто-нибудь подкарауливал его в переулке.