Пора уходить.
Он добрался до магазина, который выходил к воде глухой кирпичной стеной, и, остановившись в тени, закатал рукав. Рука уже болела от первых двух порезов, но Келл вынул нож и сделал третий, обмакнул пальцы в кровь и приложил их к стене. Затем вытащил одну из висевших на шее монет – точно такой же лин, как тот, который он отдал старому королю, – и прижал к пятну крови на стене.
– Ну что ж, – сказал он. – Пойдем домой.
Он часто разговаривал с магией – не повелевал, а просто беседовал. Магия живая (это знает каждый), но для Келла она была как сестра, как друг. Магия – часть его самого, и временами ему казалось, что она понимает его: не только слова, но и чувства, и не только тогда, когда он к ней обращается, но всегда – в любую минуту.
Он ведь антари.
Голос антари слышит и кровь, и сама жизнь, и магия – высшая стихия, которая живет во всех и во всем, но не принадлежит никому.
Келл ощутил прикосновение магии. Кирпичная стена стала теплой и холодной одновременно. Он подождал, проверяя, не догадается ли магия сама, что ему нужно. Но нет, она ждала команды. Это к стихиям можно обращаться на любом языке, а магия антари – подлинная магия, магия крови – понимает только один язык. Келл крепче прижал ладонь.
– Ас Оренсе! – сказал он. «Откройся».
Магия услышала и повиновалась. Мир дрогнул, и Келл шагнул через дверь в темноту, отбросив Серый Лондон, как ненужный плащ.
Глава 2
Алый – королевский цвет
I
– Санкт! – объявил Мортимер, раскрыв карту. На ней фигура со склоненной головой, скрытой капюшоном, держала руну. Мортимер довольно ухмыльнулся. Перси скривился и швырнул оставшиеся на руках карты рубашкой вверх. Мортимер, конечно, жульничал. Впрочем, Перси и сам мухлевал битый час, но так ни разу и не выиграл. Он с ворчанием придвинул свою ставку через узкий стол к груде монет, лежащей перед напарником. Мортимер собрал выигрыш и принялся тасовать колоду.
– Продолжим? – спросил он.
– Я – пас, – ответил Перси и встал: лязгнули металлические пластины нагрудной брони и ножных щитков, за спиной заструился плащ с красными и золотыми клиньями, расходившимися, подобно солнечным лучам.
– Ир час эра, – усмехнулся Мортимер, переходя с королевского английского на простонародный арнезийский язык.
– Я не злюсь, – буркнул Перси в ответ. – Просто на мели.