И это не составило особого труда. Во-первых, народу в Брашене было всё-таки мало, Ржавая Смерть, а затем бои с «термитами» хорошо проредили население. Во-вторых, толпа, жаждавшая разобраться с чужаками, должна была подойти (или уже шла) с северо-востока. А они поскакали на юг, чтобы уже за городом свернуть к юго-востоку.
Когда последние одноэтажные дома окраины Брашена остались за спиной, Млайн остановился и обернулся, чтобы ещё раз бросить взгляд на город, который он, что уж врать самому себе, успел полюбить. Его боевые товарищи сделали то же самое.
– Ну, прощай, Брашен, – сказал один.
– Не поминай плохим словом, – добавил другой.
– Эй, а это что? – спросил Тренга и ткнул рукой вверх, показывая направление.
Солнце било в глаза, и Млайн три закрыл совсем, а над остальными двумя сложил козырьком ладонь в древнейшем жесте. Теперь ему хорошо было видно, как в чистом голубом небе, оставляя за собой белый инверсионный след, на большой высоте к Брашену движется какой-то летательный аппарат.
Лезть в рюкзак за биноклем было далеко. Поэтому Млайн вскинул к плечу плазменную винтовку и глянул в оптический прицел. Мощная оптика приблизила стремительный силуэт космолёта. Стремительный и знакомый…
Он дал максимальное увеличение.
Да. Так и есть. «Термиты».
Будь они прокляты!
Уже знакомый им по воздушному бою у стен Брашена челнок каравос Раво – с короткими крыльями для полёта в атмосфере и мощными двигателями, вынесенными за пределы корпуса на подвижных кронштейнах, вырисовывался на вершине холма тёмно-серым силуэтом. Солнце ещё не взошло, но было уже довольно светло, и в этом недавно родившемся свете нового дня Велга хорошо видел в бинокль, как в нижней части космолёта распахнулся широкий люк. Оттуда выдвинулся пандус, и по нему принялись спускаться каравос Раво. Пять напоминающих человеческие фигур.
– Явились, не запылились, – изрёк по-русски Курт Шнайдер.
– Ага, – согласился Валерка Стихарь. – Как говорится, а мы до вас в весёлый час.
– Где говорится? – спросил Велга, не отрываясь от бинокля.
– А я знаю? Где-то говорится, наверное. Только что на ум пришло. Но не мог же я это первым сказать, правильно? Так не бывает.
– Кстати, товарищ лейтенант, вы не замечали, что тем дальше, тем наши солдаты больше думают? – спросил Хельмут, тоже глядя в свой «цейс». – Прямо мыслители! Канты и Шопенгауэры. Тревожный симптом, вам не кажется?