- Вы это подглядели у синцев? Это невозможно запомнить.
- На самом деле, там гораздо больше было нарисовано, но нам эти
подробности ни к чему. Тут тысячи островов. Сейчас мы находимся
здесь и идём вот сюда. Даже если мы не попадём в эту точку, рек на
том острове по берегу достаточно.
Капитан мотнул головой, словно лошадь, ужаленная слепнем, и с
плохо скрываемым сожалением посмотрел на меня.
- Да… Вы становитесь не балластом, а ценным грузом.
Я с интересом посмотрел на него, подспудно понимая и вспоминая,
что он и ранее тяготился мной, и, вероятно, моё падение за борт
было не совсем случайным. Чем-то я ему мешал. А может быть, он
возжелал разжиться за мой счёт навигационными картами, и моим
имуществом?
- Я понимаю, сэр, что меня вам навязали, - сказал я, - в память
моего героического батюшки… И мы с вами это уже обсуждали. И даже
едва, как-то, не скрестили шпаги. Я готов на любое развитие
событий. Вы уже смели убедиться в моей решительности. Но вы уже так
же смогли убедиться, что я не претендую на лидерство и не
вмешиваюсь в командование кораблём.
- В вашей смелости и решительности я не сомневался, дон Педро. Я
уже говорил вам, что мне просто не нравится ваш орденский статус
соглядатая.
- Ваш голландский гонор настроен только против ордена Христа,
или вообще против всех рыцарей? Вы так и не ответили мне на этот
прямой вопрос.
- Я и сейчас предпочту промолчать, - усмехнулся капитан.
- Перенесём наш спор до момента прибытия в родные пенаты. А там
я к вашим услугам.
У меня к Людвигу не было ничего личного, и я бы, Пётр Иванович
Сорокин, пропустил бы его колкости, как говориться, мимо ушей, но
«понятия» шестнадцатого века о чести и достоинстве обязывали.
У него голландский гонор, а у меня «португальская» дворянская
честь. И эта честь во мне играла бурно. Я был готов прямо сейчас
вспороть его горло кинжалом и едва сдерживался. Тяжёлый мне
достался в наследство характер от Педро Диаша.
[1] Ветер, дующий по курсу.
[2] Неведомым землям.
Собрав инструменты и карты, я отправил их с матросом в каюту, а
сам спустился на шкафут[1] и опёршись на
фальшборт простоял так, задумавшись, около получаса.
Я размышлял на тему: «Как жить дальше?».
Я смутно помнил своё прошлое. Как прошлое Педро, так и моё
прошлое. И если прошлое Педро проявлялось по мере обращения к нему,
то моё прошлое, дальше Юго-Восточной Азии не просматривалось. И то…
События не помнились. В памяти остались только навыки и опыт.