Я рассказал Раулю технологию приготовления плова, но аборигены
внесли в неё свои дополнения в виде каких-то овощей и фруктов.
Рауль сказал, что ему их плов понравился больше, чем та
горсточка, что я принёс ему вчера.
- Извините, капитан, но я не успел набрать больше. Там столько
было народу, что даже не хватило нескольким нашим. Тем, кто
задержался у женщин!
За пиршествами мы не забывали пополнять запасы воды, фруктов и
засолить свинину. Живых животных в обратный поход решили с собой не
брать. Слишком от них на борту грязно. А джонки сияли чистотой
плотно пригнанного и отполированного дерева.
Три дня стоянки на острове пролетели, как в великолепном сне. На
острове практически отсутствовали москиты и вредные насекомые,
летали птицы с радужным оперением и чудесными голосами.
Островитяне, добрейшие люди, были и внешне по-настоящему
красивы. У многих из них, при их очень смуглой коже, были глаза с
синей, или зелёной радужкой. Женщины обладали точёными, почти
идеальными фигурками и прекрасным весёлым характером.
Как я знал из своего времени, учёные так и не пришли к единому
мнению, почему у жителей именно этого острова такие изумительные
глаза. Тогда считали, что это наследие, полученное от европейцев,
но сейчас я видел, что загадка спрятана намного глубже.
* * *
За эти три дня я присмотрелся к экипажу и с помощью Санчеса,
того шестнадцатилетнего юноши, что вступил в спор с «греком»,
разобрался с неформальными группами в коллективе. Вернее,
коллектива тут было два и в каждом минимум по три группировки.
Санчес с девяти лет жил на кораблях и был обычной «пороховой
крысой», как называли мальчишек, приписанных к орудийной команде, и
незаменимым трюмным. С его помощью экипаж
шкерил[2] от командиров спиртное.
Мальчишка мог пролезть в таких узких местах, куда больше пролезть
не мог никто. Санчес шкерил не только спиртное, но и иные
запрещённые вещи, например, контрабанду.
Когда он вырос, то захотел стать настоящим штурманом, но так как
с малолетства был приставлен к пушкарям, к профессиональным знаниям
ими допущен не был, так и прозябая на побегушках. Канонирам был
удобен такой его статус.
После пленения он стал гребцом на китайской джонке, и доживал
свои последние дни, день за днём теряя здоровье. Его долгая жизнь
под пайолами в трюмных миазмах не позволили правильно развиться его
организму.